По вине Аполлона

Натаниэль взял у Вики тяжелую коробку и держал ее, пока я развязывала ленту и снимала крышку.

— Щенки! — воскликнула я, вынимая из коробки сморщенного щенка шарпея, которому по виду было не больше шести недель. Вики ухмыльнулась.

— Я знала, что они вам понравятся. Бабуля заставила меня пообещать, что я отдам вам весь приплод.

— Весь приплод! — Натаниэль поднял брови, представив, без сомнения, какой хаос учинит в доме целое семейство маленьких Аполлонов.

— Ба разводит их, ты знал об этом, Нэт?

— Нет, но меня это нисколько не удивляет. — Натаниэль добродушно усмехнулся, делая безуспешную попытку засадить обратно в коробку двух вылезших из нее щенков. Один щенок потрусил по комнате и тут же попал под ноги официанту, отчего тот выронил поднос с закусками. Второй направился к стоявшему в углу горшку с пальмой. Вики и Натаниэль бросились ловить динамичную пару, а я подумала, что надо будет обязательно заглянуть в справочник по истории этой породы и выяснить, когда в США появился первый шарпей. У меня было сильное подозрение, что там будет указана значительно более ранняя, чем в прежних справочниках, дата.

Краем глаза я заметила отца с матерью, стоявших у стены рядом с дверью. Гордо улыбаясь, они встречали новых гостей. Если их еще и интересовало, где же я пропадала целые сутки после землетрясения, у меня они об этом больше не спрашивали. В ответ на все их вопросы я сказала, что застряла в таком месте, откуда было невозможно добраться до дома, но в детали вдаваться не стала, заявив, что они мне все равно не поверят.

— По-моему, твоя мать хорошеет, находясь в центре внимания, — снова подошедший ко мне Натаниэль кивнул в сторону матери, которая выглядела моложе, чем я ее помнила. Я еще не сказала, что после землетрясения 1906 года Джессика предъявила права на наследство умершего отца Натаниэля — с которым она официально не была разведена — и, получив его, основала театр «Джеймс». В настоящее время мой отец был руководителем этого театра и ставил пьесы, в которых мама, часто получала главные роли. Он, правда, был немного невоздержан на выпивку, но невелика беда. Не могла же я устроить все без исключения за время своего недолгого пребывания в прошлом.

— Мама всегда хотела, чтобы я была актрисой, — призналась я.

— Как интересно. Почему же ты оставила сцену?

— Потому что я никудышная актриса. По загорелому лицу Натаниэля расползлась улыбка.

— Да, твое выступление в роли цыганки-гадалки оставляло желать лучшего. Я округлила глаза.

— Не напоминай мне об этом. Я согласна, на звезду я не тяну.

— Но зато ты вроде бы считаешься восходящей звездой на историческом факультете сан-францисского университета.

Я ухмыльнулась, вспомнив хвалебные отзывы на свою диссертацию.

— Верно, — согласилась я, — а все благодаря неизвестным ранее подлинным снимкам, запечатлевшим землетрясение 1906 года, которые я раскопала в ходе своей исследовательской работы.

— А ты забыла о весьма загадочном персонаже, упоминаемом в книгах по истории, — сказал он, чувственно прикасаясь губами к моему лбу. — Рыжеволосой красавице, которую последний раз видели, когда хозяин Стюарт-хауза нес ее на руках в дом незадолго до своего исчезновения. Ходили слухи, что после землетрясения она сбежала с хозяином дома.

— Думаю, — в моем голосе появилась легкая хрипотца, — что она не прочь сбежать с хозяином дома прямо сейчас.

Позже, когда гости разошлись, а Вики уехала на уик-энд к моим родителям, мы с Натани-элем, держась за руки, направились в спальню.

— Все было так здорово сегодня, — сказал Натаниэль, перебирая мои волосы, когда мы остановились на площадке второго этажа у двери в комнату Виктории, и задумчиво добавил: — Если бы Виктория могла это видеть.

Открыв дверь, я заглянула внутрь и почувствовала, как по спине поползли мурашки.

— Она была здесь, — прошептала я, показывая на сиденье у окна, выходящего в сад. На нем лежала забытая кукла в красном платье.

У Натаниэля отвисла челюсть.

— Этот гул некоторое время назад… но это значит, что она может быть еще здесь, прячется, напуганная, на чердаке. Неужели ты не понимаешь? — Он устремился мимо меня вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки. Я догнала его и схватила за руку.

— Натаниэль, подожди.

— Подождать? Но времени почти не осталось. — Он бросился к двери на чердак.

Я забежала вперед и заслонила собой дверь.

— Подумай о том, что ты собираешься сделать. Если сейчас ты помешаешь ей вернуться в свое время, ты изменишь всю ее жизнь. Она не выйдет замуж за Антонио, человека, которого она любила, не узнает своей настоящей матери. Она вырастет в чужом для нее мире, а это тяжело даже для взрослого, не говоря уж о ребенке. И если уж речь зашла о детях, ее дети и внуки не появятся на свет.

Натаниэль вдруг замер.

— И правнуки тоже, — проговорил он, осознав смысл моих слов. — Вики.

— Вики не будет, — тихо сказала я. — Ничего этого не будет. Твой дом, твоя компания — все это существует лишь благодаря Виктории.

— Она прожила хорошую жизнь. — На его лице отразилась борьба чувств. — Счастливую жизнь. Имею ли я право менять ее?