По вине Аполлона

— А что ты знаешь о Виктории, твоей прабабушке, в честь которой, как ты говоришь, тебя назвали? — спросил Натаниэль с напряжением в голосе, подходя совсем близко к девочке.

— Она… — Девочка не закончила, внимательно вглядываясь в лицо Натаниэля. — Забавно, вы мне напоминаете одного человека, хотя я знаю его только по старым фотографиям. Как эта, — она показала на стоявшую на туалетном столике фотографию молодого человека в кожаной куртке, улыбка которого поразительно напоминала улыбку Натаниэля. — У вас нос Стюартов, это точно, — продолжала .девочка, не сводя с него глаз.

— Но, должно, быть, это просто совпадение. — Взгляд ее упал на его полуоткрытую ладонь — Натаниэль по-прежнему держал в руке свои карманные часы, на которых были выгравированы его инициалы.

— Меня зовут Натаниэль, — медленно проговорил он. — Натаниэль Стюарт. Она поднесла руку ко рту.

— Это вы, да? Нэт — Натаниэль. Но, наверное, вы больше не употребляете свое уменьшительное имя. Ба рассказала мне, что вы, должно быть, погибли, ведь вы пропали столько лет назад.

Она бросилась к Натаниэлю, который машинально ее обнял.

— А как ты об этом узнала? — спросил он, продолжая обнимать девочку. — Я и сам еще не до конца во всем разобрался.

— Пф, — широкая улыбка расползлась по лицу Виктории. — Относитесь к этому спокойнее. Так как же вы спаслись, когда ваш самолет потерпел крушение?

— Самолет? — Натаниэль был озадачен.

— Амнезия, — вмешалась я, постучав пальцем по виску. — Он многого не может вспомнить. Это обычная вещь при травме головы.

— Ба рассказывала мне о том, что ваш самолет потерпел крушение, еще когда я была ребенком, — Вики озорно улыбнулась. — Но, по крайней мере, мой большой брат помнит меня. Я поняла это по его лицу, когда он меня увидел.

— Брат? — У Натаниэля отвисла челюсть. — Я не…

Я толкнула его в бок.

— Спокойнее, — прошептала я ему на ухо. — Плыви по течению. — И, обращаясь к Вики, спросила: — А где сейчас твоя прабабушка?

Ее улыбка погасла.

— О, вы, наверное, еще не слышали. У нее случился сердечный приступ, когда началось землетрясение.

— Сердечный приступ? — у меня учащенно забилось сердце.

— Да, но она держится. Она в больнице, и она все время спрашивает о тебе, Тейлор. Вот будет здорово, когда она узнает, что с тобой все в порядке и что Натаниэль жив.

— Мы сейчас же пойдем к ней, — объявила я.

Вики откашлялась.

— А вам не кажется, что сначала лучше переодеться? Где вы вообще откопали эти старые грязные костюмы?

Я взглянула на свою изодранную одежду, на покрытые сажей рубашку и брюки Натаниэля, которые к тому же вышли из моды несколько десятков лет назад.

— Может, позже, — ответила я, не испытывая в данный момент ни малейшего желания объяснять, почему у нас нет чистой одежды. — Нам нужно попасть в больницу. Но сначала я бы хотела показать Натаниэлю альбом с семейными фотографиями, чтобы освежить его память.

— Да, конечно. — Вики сделала нам знак следовать за ней. Проведя нас в гостиную на первом этаже, она вручила нам толстый альбом. — Вот, пожалуйста. Я все еще не могу поверить, что вы оба здесь. Это похоже на чудо, — с этими словами она вышла из комнаты.

Натаниэль накрыл мою руку своей, когда я открыла альбом в потертом кожаном переплете, пожелтевшие страницы которого были заполнены выцветшими фотографиями.

— А ведь она права, — сказала я, чувствуя прилив сил от его прикосновения, подтверждавшего связь между нами.

Натаниэль нахмурился.

— Я не могу быть спокоен, зная, что Виктория скоро вернется домой и я буду ей нужен…

— Ну как ты не понимаешь, — мягко сказала я, указывая на нечеткую фотографию Виктории с матерью, Джессикой. — Она уже вернулась домой, много лет назад. Смотри, — я указала на более поздний снимок, на котором Виктория играла с маленьким мальчиком. — Это мой прадедушка, сводный брат Виктории.

Брови Натаниэля взметнулись вверх.

— Значит, Джессика осталась в моем доме после землетрясения и воспитала Викторию в мое отсутствие.

— По-видимому, да. Я так рада, что все так получилось. Я не хотела говорить тебе этого раньше, но когда я знала Викторию, она была старой одинокой женщиной с лицом, обезображенным шрамами. О, а вот еще один снимок, более поздний — Виктория в подвенечном платье.

Натаниэль провел пальцем по краям фотографии, на губах его блуждала ностальгическая улыбка.

— Значит, она вышла замуж за Антонио. Я должен был бы знать, что он позаботится о ней.

— Он и позаботился, и очень даже хорошо, судя по их виду на этой фотографии, где они засняты с тремя детьми. Они похожи на пару влюбленных голубков. Интересно, что стало с их детьми?

Натаниэль закрыл альбом, взял меня за подбородок и, наклонившись, потерся губами о мои губы, а потом нежно поцеловал. Я сполна наслаждалась его поцелуем, пока он не заговорил, нарушив очарование момента.

— Давай поедем в больницу и выясним.

— Правильно, — откликнулась я. — Поедем на трамвае.

Красочный, шумный современный Сан-Франциско буквально заворожил Натаниэля. К тому времени, когда мы доехали до больницы, он уже разбирался в марках автомобилей не хуже настоящего профессионала.