По вине Аполлона

— Все должно быть не так, совсем не так. Прежде чем я успела что-либо сказать в ответ на ее странное замечание, она сунула руку в складки своей юбки и достала оттуда какую-то книгу в потрепанном кожаном переплете.

— Я принесла тебе книжку. Надеюсь, она тебе понравится; я взяла ее у Натаниэля в библиотеке. Он говорил, ты здорово рассказываешь разные истории, так что я подумала, тебе нравится читать. Мне тоже — я обожаю готические романы, хотя эта книжка о древнем мире моя любимая.

Она протянула мне томик и, перевернув его, я увидела, что это было собрание мифов и легенд о греческих и римских богах.

— Спасибо, — сказала я. — Но не следовало ли тебе попросить у твоего брата разрешения, прежде чем брать книги из его библиотеки?

Виктория отвела глаза.

— Никто от этого не пострадал, — она вскочила и направилась к двери, и Аполлон последовал за ней. — Между прочим, Натаниэль установил на твоей двери замок, пока ты мылась… На всякий случай.

Так вот что означали удары, которые я слышала, когда была в ванной. Я бросила взгляд на блестящий медный замок и кивнула.

— Отлично.

В глазах девочки заплясали веселые искорки.

— Сладких тебе грез, кузина Тейлор. И пусть они все осуществятся.

— Тебе тоже.

Улыбаясь, как Чеширский кот, она вышла в коридор и прикрыла за собой дверь.

Я расчесала волосы, а потом, где-то с час, сидела за книгой, ожидая, когда они высохнут. Мысли мои то и дело возвращались к Натаниэлю и, несмотря на все мои усилия, мне никак не удавалось сосредоточиться на стоявших передо мной неотложных задачах. Наконец со вздохом я откинула покрывало, решив завалиться спать.

Шелест чего-то белого, приколотого к моей подушке булавкой, привлек мое внимание. Это был сложенный вдвое лист бумаги, на котором стояло мое имя. Отколов булавку, я развернула его. На почтовой бумаге с монограммой Натаниэля красивым почерком было написано;

Моя дорогая Тейлор!

Мне нужно встретиться с тобой наедине. Приходи перед рассветом в беседку. Я буду считать часы в ожидании нашей встречи.

Натаниэль.

На мгновение сердце замерло у меня в груди и тут же забилось вновь короткими частыми толчками. Он хотел видеть меня, одну, в то время, когда все в доме будут еще спать. Он назвал меня дорогой, сказал, что будет считать часы в ожидании нашей встречи…

Если бы он собирался меня отослать, то никогда бы так не написал. Я прижала записку к груди, почти не в силах дышать. Судя по ее тону, он намеревался сказать мне о своих чувствах. Должно быть, моя стычка с его дядей заставила его понять, что в конечном итоге он может мне доверять… Означает ли это, что он готов ради меня отказаться от брака с Пруденс? Я села в постели, дрожа от возбуждения. Может только так я и могла спасти его — пробудив в нем любовь ко мне? Любовь. Не это ли чувство я испытывала к На-таниэлю? Вряд ли. Мы с ним были едва знакомы, это никак не могла быть любовь. Может, вожделение? Вожделение? Да, скорее всего, так оно и есть, подумала я, давая волю своему воображению.

Опустив голову на прохладную наволочку, я представила, как прижимаюсь щекой к широкой, поросшей волосами груди Натаниэля. Разумеется, такого никогда не случится. Натаниэль никогда не оставит Пруденс ради меня. Возможно, у него и были на мой счет кое-какие сомнения, но он был слишком упрям, чтобы поверить мне, скажи я ему, что я не проститутка. Что совсем не удивительно, ввиду всех тех невероятных историй, что я ему рассказывала.

Слишком упрям, чтобы поверить… В мозгу у меня вдруг вспыхнула безумная мысль. Да, идея была и впрямь дикой, но, попыталась я убедить себя, рывком садясь в постели, в отчаянной ситуации могли помочь лишь отчаянные меры. Я нравилась Натаниэлю; возможно, он даже любил меня. Но он никогда не рискнет мне в этом признаться.

Во всяком случае, до тех пор, пока считает меня проституткой. И в моем распоряжении был только один способ доказать ему, что он ошибается.

Спала я урывками и проснулась почти за час до пяти утра, тут же выключив таймер на своих наручных часах, чтобы он не зазвонил. Я тщательно расчесала волосы и слегка подкрасила щеки и губы, воспользовавшись румянами из косметички, которой так кстати снабдила меня мадам Ривьер. Мгновение я колебалась, не зная, одеться ли мне, но потом решила этого не делать. Если кто-нибудь увидит меня, бродящей по дому в такой час, мне будет довольно-таки трудно объяснить, почему я все еще была полностью одета.

Если кто-нибудь увидит меня… Дядя Эфраим. Что если дядя Натаниэля поднимется в такую рань и застанет меня одну? На всякий случай я решила взять с собой Аполлона. Вряд ли дяде Эфраиму вновь захочется почувствовать на своей заднице его зубы. Я выскользнула в коридор, прикидывая, как бы мне выманить Аполлона из комнаты Виктории, не разбудив девочку. К своему удивлению, я обнаружила его у нее под дверью. Он сидел навострив уши, словно поджидая меня.