По вине Аполлона

Следующие сорок пять минут Натаниэль и я трудились вместе с его людьми, спасая все что можно, пока жар от пожара не стал слишком сильным. Мы выбежали из конторы, держа в руках стопки документов и кое-какие вещи, и увидели, как на крышу посыпался дождь искр. Бросив свою ношу, Натаниэль ухватил меня за локоть и почти понес к пристани. Оглянувшись, я увидела, как пламя охватило стены конторы и в тот же миг расположенный неподалеку склад превратился в оранжевый шар.

– Корабли! – крикнул Натаниэль докеру с грубым лицом. – Забирайте всех, кого хотите, из этого ада на борт самого быстроходного судна и плывите на юг в какой-нибудь безопасный порт. И еще одно – возьмите с собой мисс Джеймс.

– Мисс? – докер удивленно поднял лохматые брови.

Я повернулась лицом к Натаниэлю, чувствуя так, будто меня ударили.

– Я не уеду без тебя, – проговорила я, с трудом распрямляя затекшую спину и пересиливая боль.

Я не могла заставить себя бросить его на произвол судьбы. Что если с ним что-то случится, что-то, чему я с моим знанием будущего могла бы помешать? Изменив историю, я странным образом стала чувствовать себя ответственной за него.

– Может, ты перестанешь упрямиться и прислушаешься к голосу разума? – Его лицо пылало от жара, исходившего от горящих зданий. – Это ради твоей же безопасности.

– Мне все равно. Я прыгну за борт. Я…

Прежде чем я договорила, к Натаниэлю подошел мужчина в черном костюме.

– Натаниэль Стюарт?

– Это я, – ответил Натаниэль.

У меня сжалось горло. Неужели этот человек принес плохие вести?

– Мэр Шмиц просит вас прийти в здание суда, – громко проговорил мужчина, стараясь, чтобы его было слышно за треском пламени. – Он создает комитет ответственных граждан для борьбы с обрушившимся на нас бедствием.

– Шмиц! – Натаниэль, похоже, был готов взорваться. – Все знают, что этот хорек берет взятки у Руфа. Готов спорить, ему приказано изыскать способы нажиться на несчастье других.

Я кашлянула. Сделав знак посыльному подождать, Натаниэль взял меня за руку и отвел в сторону, где нас не могли услышать.

– Ты не прав в отношении Шмица.

– Да он же бесхребетный человек.

– Иди на это собрание и ты убедишься в обратном. Руфа туда даже не пригласили. Шмиц порвал с ним. В конце концов Шмиц предстанет перед судом за взяточничество и даже будет приговорен к тюремному заключению. Но это землетрясение изменило его. Он хочет войти в историю как герой.

– Из всех твоих предсказаний это мне принять труднее всего. Но я пойду и выслушаю хорька.

– Мы его выслушаем, – поправила я.

– Тейлор, – он обхватил ладонями мое лицо и приподнял его так, что я смотрела прямо в его сверкающие глаза, – видит Бог, за последние несколько дней я проникся к тебе уважением, как к человеку, равному мне по уму, а не только как к женщине, способной доставить мне удовольствие.

Лицо мое вспыхнуло при воспоминании об этих удовольствиях, а потом меня бросило в жар, но не только от близости горящих зданий, а и от потрясения, в которое повергли меня слова Натаниэля. Натаниэль Стюарт, человек, воспитанный в эпоху, когда к женщинам относились как к мебели, недвусмысленно признал, что в интеллектуальном плане считает меня своей ровней.

– Но несмотря на это, – продолжал он тем временем, – женщине ни за что не разрешат присутствовать на закрытом совещании общественных деятелей города.

– На случай, если ты не заметил, я одета как мужчина, – возразила я. – Никто и не поймет, что я женщина.

Он бросил взгляд на кое-какие выпуклости моей фигуры, которые не смогла полностью скрыть мужская рубашка, и губы его тронула улыбка.

– Я заметил. Должен сказать, что ты самая несносная из всех женщин, которых я когда-либо знал. Но не могу же я допустить, чтобы ты утонула в бухте.

– Значит, мне можно пойти с тобой?

– Если ты выпустишь рубашку и ничего не будешь говорить, возможно, тебе удастся всех обмануть. Я представлю тебя моим кузеном Джеймсом.

Я должна была бы испытать благодарность. Но все что я чувствовала, глядя в его покрасневшие от дыма глаза, было острое до боли желание, да сосущая пустота, которую, как я опасалась, я уже не смогу заполнить ничем и никем. И еще у меня возникло тревожное предчувствие грядущих более ужасных бед.

– Пожары разрушают город, – мэр Юджин Шмиц в помятом, с пятнами пота после своего похода по горящим улицам костюме стоял с угрюмым видом перед двадцатью пятью членами комитета безопасности, собравшимися в освещенном свечами подвале здания суда – единственном помещении, уцелевшим после землетрясения. – Ратуша в руинах, несколько заключенных, ожидающих суда, оказались на свободе, когда обрушилась тюрьма. Начальник пожарной команды мертв, погиб во время землетрясения, – продолжал он. – Тысячи людей лишились крова, и число это быстро растет. По всему городу вышел из строя водопровод, и мы остались без воды, запасы в цистернах начинают иссякать. При нехватке воды и продуктов весьма велика опасность возникновения какой-либо эпидемии.

Тишина воцарилась в подвале, когда до собравшихся дошел смысл слов мэра.