По вине Аполлона

– А что ты знаешь о Виктории, твоей прабабушке, в честь которой, как ты говоришь, тебя назвали? – спросил Натаниэль с напряжением в голосе, подходя совсем близко к девочке.

– Она… – Девочка не закончила, внимательно вглядываясь в лицо Натаниэля. – Забавно, вы мне напоминаете одного человека, хотя я знаю его только по старым фотографиям. Как эта, – она показала на стоявшую на туалетном столике фотографию молодого человека в кожаной куртке, улыбка которого поразительно напоминала улыбку Натаниэля. – У вас нос Стюартов, это точно, – продолжала девочка, не сводя с него глаз. – Но, должно быть, это просто совпадение. – Взгляд ее упал на его полуоткрытую ладонь – Натаниэль по-прежнему держал в руке свои карманные часы, на которых были выгравированы его инициалы.

– Меня зовут Натаниэль, – медленно проговорил он. – Натаниэль Стюарт.

Она поднесла руку ко рту.

– Это вы, да? Нэт – Натаниэль. Но, наверное, вы больше не употребляете свое уменьшительное имя. Ба рассказала мне, что вы, должно быть, погибли, ведь вы пропали столько лет назад.

Она бросилась к Натаниэлю, который машинально ее обнял.

– А как ты об этом узнала? – спросил он, продолжая обнимать девочку. – Я и сам еще не до конца во всем разобрался.

– Пф, – широкая улыбка расползлась по лицу Виктории. – Относитесь к этому спокойнее. Так как же вы спаслись, когда ваш самолет потерпел крушение?

– Самолет? – Натаниэль был озадачен.

– Амнезия, – вмешалась я, постучав пальцем по виску. – Он многого не может вспомнить. Это обычная вещь при травме головы.

– Ба рассказывала мне о том, что ваш самолет потерпел крушение, еще когда я была ребенком, – Вики озорно улыбнулась. – Но, по крайней мере, мой большой брат помнит меня. Я поняла это по его лицу, когда он меня увидел.

– Брат? – У Натаниэля отвисла челюсть. – Я не…

Я толкнула его в бок.

– Спокойнее, – прошептала я ему на ухо. – Плыви по течению. – И, обращаясь к Вики, спросила: – А где сейчас твоя прабабушка?

Ее улыбка погасла.

– О, вы, наверное, еще не слышали. У нее случился сердечный приступ, когда началось землетрясение.

– Сердечный приступ? – у меня учащенно забилось сердце.

– Да, но она держится. Она в больнице, и она все время спрашивает о тебе, Тейлор. Вот будет здорово, когда она узнает, что с тобой все в порядке и что Натаниэль жив.

– Мы сейчас же пойдем к ней, – объявила я.

Вики откашлялась.

– А вам не кажется, что сначала лучше переодеться? Где вы вообще откопали эти старые грязные костюмы?

Я взглянула на свою изодранную одежду, на покрытые сажей рубашку и брюки Натаниэля, которые к тому же вышли из моды несколько десятков лет назад.

– Может, позже, – ответила я, не испытывая в данный момент ни малейшего желания объяснять, почему у нас нет чистой одежды. – Нам нужно попасть в больницу. Но сначала я бы хотела показать Натаниэлю альбом с семейными фотографиями, чтобы освежить его память.

– Да, конечно. – Вики сделала нам знак следовать за ней. Проведя нас в гостиную на первом этаже, она вручила нам толстый альбом. – Вот, пожалуйста. Я все еще не могу поверить, что вы оба здесь. Это похоже на чудо, – с этими словами она вышла из комнаты.

Натаниэль накрыл мою руку своей, когда я открыла альбом в потертом кожаном переплете, пожелтевшие страницы которого были заполнены выцветшими фотографиями.

– А ведь она права, – сказала я, чувствуя прилив сил от его прикосновения, подтверждавшего связь между нами.

Натаниэль нахмурился.

– Я не могу быть спокоен, зная, что Виктория скоро вернется домой и я буду ей нужен…

– Ну как ты не понимаешь, – мягко сказала я, указывая на нечеткую фотографию Виктории с матерью, Джессикой. – Она уже вернулась домой, много лет назад. Смотри, – я указала на более поздний снимок, на котором Виктория играла с маленьким мальчиком. – Это мой прадедушка, сводный брат Виктории.

Брови Натаниэля взметнулись вверх.

– Значит, Джессика осталась в моем доме после землетрясения и воспитала Викторию в мое отсутствие.

– По-видимому, да. Я так рада, что все так получилось. Я не хотела говорить тебе этого раньше, но когда я знала Викторию, она была старой одинокой женщиной с лицом, обезображенным шрамами. О, а вот еще один снимок, более поздний – Виктория в подвенечном платье.

Натаниэль провел пальцем по краям фотографии, на губах его блуждала ностальгическая улыбка.

– Значит, она вышла замуж за Антонио. Я должен был бы знать, что он позаботится о ней.

– Он и позаботился, и очень даже хорошо, судя по их виду на этой фотографии, где они засняты с тремя детьми. Они похожи на пару влюбленных голубков. Интересно, что стало с их детьми?

Натаниэль закрыл альбом, взял меня за подбородок и, наклонившись, потерся губами о мои губы, а потом нежно поцеловал. Я сполна наслаждалась его поцелуем, пока он не заговорил, нарушив очарование момента.

– Давай поедем в больницу и выясним.

– Правильно, – откликнулась я. – Поедем на трамвае.

Красочный, шумный современный Сан-Франциско буквально заворожил Натаниэля. К тому времени, когда мы доехали до больницы, он уже разбирался в марках автомобилей не хуже настоящего профессионала.