По волчьим законам

Куда транслировалось видео я точно определить не смогла, кроме как предположить, что на ноут Бориса, но это и не было особо существенно. Даже без камер мои передвижения по дому не остались бы незамеченными. Впрочем, я и не стремилась их скрыть: звук шагов должен был громко оповещать о моем движении, а мой запах должен был остаться в каждом углу этого проклятого дома, моей темницы.

Алеша, естественно, уже догадался о переменах во мне. Он ведь был не слепой. К тому же он был гораздо ближе ко мне из всех, но я не считала, что это он навел Бориса на врача. Тут, скорее, был мой ненарочный промах, когда я обмолвилась ему, что Паша рассказал мне о моем бесплодии. Алеша же просто докладывал о моем состоянии и вопросах, которые я ему задавала.

В любом случае с ним следовало быть осторожнее. Смущение, неловкость, стыд или что он там еще испытывал ко мне – все это в любой момент могло пройти. Он был предан Борису. Не важно на сколько. Важно, когда и на сколько он сможет стать преданным мне, если это вообще возможно.

Я зажгла последнюю свечу на столе как раз, когда темный внедорожник остановился у дома. Расправив юбку и слегка взбив рукой волосы, благоухающие фрезией, сигаретами и запахом приготовленного с кровью мяса, я прошла мимо Алеши, истуканом стоявшим у входа в гостиную, и направилась в холл встречать мужа.

Глава 18

Борис вошел первым и его волчий запах быстро достиг моих ноздрей.

– Почему в доме накурено? – услышала я его недовольный голос.

На стук моих каблуков он не сразу обратил внимание в отличие от просочившегося за ним в дом волка со шрамом, застывшего при виде меня с недоумевающим выражением на лице.

– Мадам! – с улыбкой проворковал он, взяв себя в руки, и ощупал плотоядным взглядом каждый миллиметр моего лица и тела.

"Мордашка ничего так… Тварь бешеная…"

Его голос прозвучал в голове очень четко и на мгновение перед глазами его лицо окрасилось кровью, предшествующей тому шраму, что теперь его украшал от левого глаза криво вниз до подбородка.

Я благоразумно отодвинула в сторону нагрянувшее воспоминание, сосредоточив все внимание на Борисе, смотревшем на меня. В глазах-ледышках сквозила настороженность, но промелькнуло и удивление.

– С возвращением, – улыбнулась я, подходя к нему ближе.

– Кира, – произнес он, медленно вдыхая пришедший вместе со мной запах. – Времени ты зря не теряла.

– Ну, ты же сказал перед отъездом, что когда вернешься, тебе захочется, чтобы я тебе порадовала. Так вот, я вспомнила, как должна выглядеть твоя жена. Надеюсь, тебя это радует?

Глаза его неприятно сверкнули в сторону Алеши. Расходы мои, о которых он, скорее всего, уже знал по выписке с банковского счета, его явно не порадовали.

– Ты голоден? – спросила я, так и не дождавшись ответа. – Я попросила Розу приготовить твое любимое блюдо и накрыть стол для ужина в гостиной. Хорошо, что ты уже дома и мясо не успело остыть. Помой, пожалуйста, руки с дороги, – добавила я, разворачиваясь идти обратно. – Я жду тебя.

Со стороны могло показаться, что наш ужин при свечах был желанным и даже привычным для нас обоих: я, как хорошая, если не идеальная, жена вращалась вокруг Бориса, накладывая ему его любимое мясо с кровью, наливала вино и с энтузиазмом делилась своими впечатлениями от проведенных без него дней, утомительного выбора одежды, пыточных процедур по приведению свой внешности в порядок, неприятных ощущениях в желудке, вызванных приемом противовоспалительных таблеток, планах по ландшафтному дизайну территории дома и обустройству патио, ну, и, конечно же, совсем скромному и вовсе не намеку на то, что мне не помешало бы разжиться новым обручальным кольцом.

Борис слушал меня молча, едва прикоснувшись к еде и к вину, и ледяным взглядом скользя по мне, хищно выхватывая каждое движение, втягивая запах каждого брошенного мною слова, будто разбирая на запчасти с целью понять, где же в механизме произошел сбой.

Моя же цель была предельно проста: я хотела вывести его. Какие отношения связывали нас до того, как я потеряла память, я не знала, но за те дни, что я провела с ним, я поняла, что сдержанность была его фишкой.

Возможно, в молодости, когда он только взбирался, скажем так, по карьерной лестнице, он был типичным оборотнем, готовым в любой момент сорваться и порвать всех, но чем выше он взбирался, тем сильнее отходил от типичности, и тот мужчина, волк, хозяин города, что сидел на противоположном от меня конце не большого стола, любое проявление эмоций и сопутствующее ему поспешное принятие решения для него было непозволительной роскошью.

Оттого я так и старалась вывести его, и аромат мяса, вина и прочего все больше забивался тяжелым оттенком волчьего гнева. Рисковала ли я? О, да! Рисковала я сильно, но если бы он хотел меня убить, то уже убил бы, а мне что-то подсказывало, что пока моя жизнь была в относительной безопасности.

– Борис, ты ничего не ешь, – озадаченно заметила я, поднявшись.