По волчьим законам

– Отпусти, пожалуйста, – попросила я, отвечая на его взгляд. Он даже не шелохнулся, и я усмехнулась. – А говорил, что тебе не нравится делать мне больно.

Борис ослабил хватку, но не отпустил меня. От его мускулистых рук, готовых в любой момент трансформироваться и выпустить когти, шел жар, а от изумительных голубых глаз струился неимоверный холод, к которому я уже привыкла.

– Артур владел ювелирным магазином, – наконец, соизволили процедить он. – Как и владеет им сейчас.

– У меня были с ним отношения?

– Не знаю, что у вас с ним было, но с ним ты трахалась, – непривычно грубо ответил Борис, глядя на меня сверху вниз.

– А с кем еще я трахалась? – в том же духе спросила я, выдерживая его взгляд.

– Все ждешь, что я тебя за ручку проведу по этой дороге, да? – вкрадчиво произнес он, снова сжимая мои плечи. – Или вручил тебе путеводитель по твоей бл*дской жизни, которую ты забыла?

– Я хочу, чтобы ты сказал конкретно, что тебе нужно, – едва выдавила я, морщась от боли. – Я стараюсь, как могу…

– Значит, плохо стараешься! – оборвал он, резко отпустив меня, что я чуть не упала. – Твои часики тикают, Кира, так что старайся лучше.

Вопли волчицы не стихали до рассвета. Стресса у Бориса накопилось много, а она прямо таки резиновая была. Мне даже любопытно стало: действительно ли он был так хорош или же в обязанности его штатной дырки входило всячески изображать, что он был хорош?

В любом случае она снова не была удостоена чести остаться в доме и с первыми проблесками нового дня была отправлена туда, откуда ее вызывали для обслуживания хозяина города.

Вечером ее вызвали снова. Борис торчал в кабинете с Вальтом и еще одним оборотнем с крайне неприятным гнусавым голосом, из-за которого его так и называли Гнусавым. Алеша осторожно обмолвился, что в городе были беспорядки и мне не составило труда связать их с кровью, которая была на днях на Борисе и, конечно же, тем, что он так отчаянно жаждал отыскать с моей помощью.

Волчица, пребывавшая в полном сексуально-боевом обмундировании в режиме ожидания, шаталась по гостиной, с ненавистью поглядывая, как на патио Алеша откупоривал для меня бутылку красного десертного вина. Под него лучше всего думалось.

Часики мои, как и сказал Борис, тикали, а я не то, что не вспомнила что-то полезное, но и не придумала ничего, чтобы мой план, громко окрещенный местью, приобрел хоть какие-то четкие очертания и я по-прежнему мыкалась из стороны в сторону.

Изредка я ловила на себе задумчивые взгляды Бориса с полным отсутствием в них льда, замечала, как он принюхивался к шлейфу моих духов с запахом фрезии и, как, не успев придти домой, в первую очередь искал меня.

В такие моменты я мысленно возвращалась к одному воспоминанию, в котором Борис стоял надо мной с кровью на нижней губе и странным блеском в глазах, будто его забавляло что-то. Тот же блеск я видела в его глазах в тот день, когда он предложил мне сделку. Тогда мне тоже показалось, что мое поведение его странно забавляло и я задумывалась над тем, что могло интересовать такого мужчину, как Борис.

В городе он был хозяином и любой был готов лизать ему зад лишь бы приблизиться к его окружению или же просто остаться в живых. Практически любая девушка была готова ему отдаться и изображать любовь или же просто покорность, но достаточно ли было этого ему? Или же абсолютная власть и безусловное повиновение, которое к ней прилагалось, уже не доставляли ему такого удовольствия, как прежде, и он искал в жизни что-то другое, способное утолить душевный голод одинокого волка?

– Это очень дорогое вино. Почему ты его пьешь?

Я вышла из задумчивости и взглянула на волчицу, в типа хозяйской позе стоявшей напротив меня. От нее прямо таки разило ненавистью и в том, как она рассматривала мое шелковое, белое платье сквозила зависть.

– Резиновая кукла в латексе умеет говорить? – удивилась я, смерив ее насмешливым взглядом. – А я думала, что ты только и можешь издавать звуки типа "ааа", "ууу", "ооо", – добавила я и сделала глоток вина.

– Завидуешь? – усмехнулась она. – Не понимаю, зачем Борис держит тебя в доме. Ты же…

– Спроси Бориса, – перебила я. – Может, услышишь от него что-то кроме "соси глубже" и "подставь жопу".

Волчица злобно скривилась и, выхватив у меня из рук бокал, выплеснула вино мне на платье.

– Тварь! – выплюнула она. – Твои дни здесь сочтены!

Она бросила пустой бокал на землю и вылетела с патио.

– Алеша, принеси, пожалуйста, салфетки, – попросила я, стряхивая с руки капли вина.

Знала бы она, как мне хотелось не быть в этом проклятом доме, не брызгала бы своей ядовитой слюной. Сучка драная. Такое дорогое платье испортила и вино перевела.

– Напомни мне, Алеша, больше не надевать белое, – произнесла я, услышав шаги позади. – Белый цвет для меня по ходу не фартовый.

– Милая, ты можешь вообще ничего не надевать, – ответил мне мужской голос, не принадлежавший Алеше. – Я не против женской наготы.

Глава 21