По волчьим законам

Волкодав не ответил и потянул меня за собой, не обращая внимания ни на пули, свистевшие над головой, ни на мои крики, адресованные Борису, светящийся взгляд которого я удерживала до тех пор, пока не скрылась за углом.

Через служебный выход, мы вышли в переулок. Астахов сразу же всадил почти всю обойму в волков, поджидавших нас там. По подворотням и задворкам, укрытыми густой темнотой летней ночи, мы все бежали и бежали, и бежали, и когда я уже думала, что не выдержу и просто упаду, волкодав начал замедляться.

Где-то совсем рядом гудели поезда. Мы двумя тенями проскользнули между домами и вошли в один из них, первый этаж которого занимала ремонтная автомастерская. В старом, скрипучем лифте мы поднялись на последний, шестой этаж, который занимали лофты.

В них давно уже никто не жил из-за дороговизны коммуналки и близости вокзала, но в свое время, лет десять-пятнадцать назад они пользовались спросом и считались хорошим вложением денег.

В груди ревело от бега, ноги, просто чудом не переломанные из-за каблуков, гудели. Я вспотела и меня била легкая, адреналиновая дрожь, но я с интересом рассматривала убежище волкодава.

Уютным назвать его никак нельзя было, впрочем, как и убежищем, так как это была личная, типично холостяцкая конура. Я должна была быть польщена: судя по запахам, я была первой за очень долгое время, кто был удостоен чести войти в нее.

Облокотившись на бильярдный стол, недалеко от которого стоял мотоцикл, я обхватила себя руками и перевела дыхание, мысленно возвращаясь в ресторан и к Борису, поймавшему вместо меня серебряную пулю.

Необъяснимым образом я чувствовала, что он жив, но испытывала ли я от этого облегчение… Хороший вопрос.

Я так долго приучала себя к нему, отдавала власть над собой телу, не помнившему боли и падкому на ласку, что не заметила, как самым невероятным образом прониклась чем-то к Борису, за что возненавидела еще больше и его, и себя, и вообще все на свете.

Сегодня он почти сказал это… Что любит меня… Я собственными руками надела на него обручальное кольцо. Бред какой-то! Дурной сон!

Как же я запуталась! Грош мне цена, раз я не знала, что чувствовала и чего хотела!

– Выпей!

Я подняла голову и встретилась глазами с Астаховым, протягивавшем мне бутылку водки. Все-таки он выполнил мою просьбу и приставил охрану к Диане. Жаль, что зря.

– Не хочу, – севшим голосом ответила я и отвернулась.

Он успел раздеться по пояс, но не похоже, что был ранен.

Астахов пожал плечами и опрокинул бутылку, жадно глотая горячительный напиток.

– Угостить даму сигаретой? – спросил он, к моему счастью, не выпив всю бутылку.

Здесь, в его лофте, на его территории, где правили его и только его законы, разнузданность волкодава уверенно высвобождалась, опьяненная недавними убийствами и свистом пуль над головой.

Если он еще и подзаправит свои дурные наклонности алкоголем, то мне придется поставить под сомнение его профессионализм и всерьез задуматься над тем, что для меня не безопасно находиться рядом с ним тет-а-тет, тем более в таком откровенном наряде.

Я закашлялась при первой же затяжке, но несмотря на то, что потрясение из-за произошедшего в ресторане выветрилось, пока мы сюда бежали, немного успокоить нервы даже такими дрянными сигаретами, какие курил волкодав, мне было не лишним.

Закурив вместе со мной, Астахов взялся перезаряжать пистолеты, украдкой наблюдая, как я снимала босоножки.

Очень хотелось пить и это чувство вместе с запахом сигарет и серебра напомнили мне о больнице. Он ведь так и не ответил мне, зачем приходил ко мне в ту ночь.

– У тебя есть что-нибудь кроме водки. Я пить хочу.

Астахов молча кивнул в сторону кухонного уголка. В лофте кроме отделенной ванной комнаты, не было перегородок вообще, так что иначе, как уголком это было и не назвать.

Я снова надела босоножки во избежание собирания всякой грязи и заноз, прошла к холодильнику и достала холодную бутылку воды без газа.

Крышка на ней была очень тугой и я пробежалась глазами в поисках полотенца, чтобы было удобнее откручивать. Астахов подкрался незаметно и через меня взялся за бутылку, легко открутив крышку.

От него шел жар еще не остывшего после перестрелки тела. Запах пота, сигарет и серебра горячими волнами расходился в стороны от него, обостряя мое опасение по поводу его близости.

Будто почувствовав это, волкодав насмешливо хмыкнул и отошел к столу, где лежали его пистолеты.

Я сделала несколько глотков и, докурив сигарету, потушила ее в пепельнице, стоявшей возле кухонной раковины. Хорошо было бы принять душ, но при Астахове я не решалась даже заикнуться об этом.

Поймав его взгляд, я снова почувствовала себя голой и, не зная, куда от этого чувства деться, пробежалась глазами по кухне. Может, у него была кофемашина или хотя бы растворимый кофе.

– Борис выйдет победителем, – наблюдая за мной, вскользь заметил Астахов. – За Коппелем стоять серьезные бойцы, но Борис ломал и не таких.

– Может, Коппелю хватит ума отступить, – ответила я, вращая в руках бутылку с водой.