Читаем По воле Петра Великого полностью

   — А вот раней догляжу ваши столпцы да товары... Нет ли самовольных торгашей али товаров запретных?.. Тоды и убирайтесь ко всем чертям на кулички! — угрюмо ответил Многогрешный.

Сейчас же пятеро из стрельцов пошли к возам, где заставили хозяев развязать свои тюки, так старательно и прочно увязанные.

Пока приказчики с помощью работников Савелыча возились у товаров, два пожилых купца показывали все бумаги и документы Многогрешному, а тот сидел и ломался перед ними не хуже Верхотурского воеводы, которого видел на Приказе.

   — Писано: «Едет купец Григорий Осколков с троима возами, а при них два приказчика да четыре возчика»... Хто буде из вас Гришка Осколок?

   — Я Осколков! — степенно кланяясь, ответил первый, широкоплечий пожилой брюнет, с благообразным лицом и окладистой бородой.

   — Ладно. Далей: «Купец вологодской Ванька Савватеев с чотыре воза и один прикащик да двое возчиков при ём». Ты, што ли ча?

   — Мы, мы и будем... А приказчики и челядь — при возах... Погляди, коли желаешь... Всё, как прописано...

И рыжебородый юркий купец стал учащённо отвешивать поклоны объездчику. А сам, сунув руку за пазуху, достал оттуда, очевидно, заранее приготовленный свёрточек с рублёвиками и положил его на стол перед Многогрешным.

   — Энто што же? За што же? Кажись, пока не за што? — спросил последний, в то же самое время загребая и пряча свёрток в карман.

   — А так, значит, как оно водится... Для-ради знакомства. Прими, не потребуй. Выезжать совсем станем — ошшо поклонимся. Лих бы не сильно нам возы растрясали. Увязать апосля — кака работа, сам ведаешь.

   — Ладно. Федька, подь, скажи, не очень бо тамо наши... Пусть поглядят товарищи, што надыть. А зря — не ломать тюков. Што получче, чай, при себе купцы-господа берегут. Найдём, коли пошарим.

Пока один из казаков пошёл исполнять приказание начальника, Многогрешный продолжал читать подорожные пропускные столбцы: «Петька Худеков с двома возами, да двое приказчиков, да двое возчиков из Пекингу, из китайсково городу».

   — Энто хто же будет? На полатях, тамо, што ли, сидит, к нам сюды не жалует? Ась?

И стрелец кивнул на полати, где темнели две-три фигуры, очевидно не решавшиеся слезть и предстать пред очами объездчиков.

   — Не. На полатях — подьячий какой-то... И с двомя полонёнными из Апонии, слышь, из самой... А наш Петра Матвеич спит ошшо в светёлке... Туда ево с вечера хозяюшка моя свела... Больно хмелен был старик. Вот на покой и ушёл, — отозвался Савелыч.

   — Ничево. И до светёлки твоей дойдём-доберёмся. Всё в свой черёд. Видно, гусь закормленный, коли при одном при ём, при двух возах четыре души приписано.

Издалека едут... Из самово Китая, слышь, города... Поглядим, пощупаем! Вы вон двое только туды сбираетесь. А он уже оттеда... Вот ево нам и надоть... Поезжайте со двора. Вас отпустят... С Богом...

Пока обрадованные оба купца, отдав поклон, стали натягивать на себя верхнюю одежду и подпоясываться, Многогрешный крикнул людям, сидевшим на полатях:

   — Гей, вы тамо!.. Ползи суды, к свету... Што за люди? За какими делами и куды путь держите?.. Каки ваши будут письма, прописки да огписи?

Повинуясь отклику, с полатей слез и приблизился к столу человек лет тридцати пяти на вид, худощавый, светловолосый, с курносым носом и тёмными, бегающими глазами, которые особенно пытливо, почти враждебно вглядывались в каждого, с кем встречался их хозяин. Одет он был чисто, но довольно бедно, так, как одевались в то время приказные попроще.

За ним слезли и стали поодаль ещё два человечка, маленького роста, одетые наполовину по-крестьянски, в лаптях, в простых рубахах и портах, но в потёртых кафтанах с камзолами, которые были им очень велики. Косые, узенькие глазки, смуглые, обветренные лица, чёрные, жёсткие волосы, словно из тонкой проволоки, — всё говорило о монгольском происхождении человечков. Но в то же время они не походили на тунгусов, калмыков или китайцев, которых хорошо знали в Сибири.

   — Что за люди?! Откуда? Ты сам хто? Слышь, давай ответ! — прикрикнул Многогрешный на приказного, стоящего впереди.

Тот так и упал на колени, добивая земной поклон.

   — Твой раб, государь милостивый! Холоп твой, Ивашка Нестеров, челом тебе бьёт. Вот тута все наши прописки и сказни! — подавая казаку два тёмных свёртка желтоватой бумаги, продолжал он. — А эти двое апонские люди из града Эдо. Больше их было. Всех одиннадцать человек на бусе[1] на ихнем бурею прибило к нашим берегам. Семеро померло с нужды да с хвори, покуль наши их нашли. Четверо осталось... Отписано было про них государю-батюшке. И приказ пришёл: везти их в Питербух-город без мешканья.

   — Где же всё время пребывали энти апонцы? Почему не четверо их. Куды теперя едешь с ними? Ась?

   — Поизволь поглядеть в столпчик: тамо прописано.

К Верхотурскому воеводе мы из Якутского посыланы. А оттель — куды Бог пошлёт, коли не к самому царю-батюшке... А раней придётся нового нашего воеводу и губернатора всей Сибири повидать, князя Матвей Петровича света Гагаринова.

   — Нетто едет новый воевода? — всполошившись, спросил казак.

Перейти на страницу:

Все книги серии Государи Руси Великой

Похожие книги

Степной ужас
Степной ужас

Новые тайны и загадки, изложенные великолепным рассказчиком Александром Бушковым.Это случилось теплым сентябрьским вечером 1942 года. Сотрудник особого отдела с двумя командирами отправился проверить степной район южнее Сталинграда – не окопались ли там немецкие парашютисты, диверсанты и другие вражеские группы.Командиры долго ехали по бескрайним просторам, как вдруг загорелся мотор у «козла». Пока суетились, пока тушили – напрочь сгорел стартер. Пришлось заночевать в степи. В звездном небе стояла полная луна. И тишина.Как вдруг… послышались странные звуки, словно совсем близко волокли что-то невероятно тяжелое. А потом послышалось шипение – так мощно шипят разве что паровозы. Но самое ужасное – все вдруг оцепенели, и особист почувствовал, что парализован, а сердце заполняет дикий нечеловеческий ужас…Автор книги, когда еще был ребенком, часто слушал рассказы отца, Александра Бушкова-старшего, участника Великой Отечественной войны. Фантазия уносила мальчика в странные, неизведанные миры, наполненные чудесами, колдунами и всякой чертовщиной. Многие рассказы отца, который принимал участие в освобождении нашей Родины от немецко-фашистких захватчиков, не только восхитили и удивили автора, но и легли потом в основу его книг из серии «Непознанное».Необыкновенная точность в деталях, ни грамма фальши или некомпетентности позволяют полностью погрузиться в другие эпохи, в другие страны с абсолютной уверенностью в том, что ИМЕННО ТАК ОНО ВСЕ И БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ.

Александр Александрович Бушков

Историческая проза