По воле Посейдона

Соклей помахал в ответ, а Менедем повернул «Афродиту», чтобы снова поймать ветер. Судно Лептиния не было таким послушным. Соклей оглянулся и некоторое время смотрел мимо ахтерштевня, пока не убедился, что корабль Лептиния также двинулся прочь, удаляясь от опасного места, вместо того чтобы приближаться к нему.

Хотя парус крутобокого судна, надутый бризом, был куда больше паруса акатоса, «Афродита» легко оторвалась от корабля Лептиния.

Когда Соклей оповестил об этом двоюродного брата, тот ответил:

— Я и надеялся, что так будет, клянусь богами. Если бы этот боров нас обогнал, я, наверное, отправился бы домой и хлебнул цикуты.

— Все-таки это кажется странным, — сказал Соклей.

— Ничего странного, — настаивал Менедем. — Военные галеры быстрее нашего акатоса, потому что у нас корпус шире. Они разрезают волны, как острый нож. Мы режем волны, как тупой нож. А что касается грязного крутобокого корабля — разве даже самый тупой нож не острее чаши для питья?

— Даже Сократ не смог бы ответить лучше, о почтеннейший, — поклонился брату Соклей. — Твои рассуждения представляются мне логичными, и я не нахожу в них ни единого изъяна.

— Спасибо тебе большое, — самодовольно ответил Менедем.

Но Соклей не собирался на этом завершать дискуссию.

— Почему ты мыслишь ясно только тогда, когда речь идет о кораблях? И начинаешь действовать как безумец, едва почуешь аромат женских благовоний?

— Сам не знаю, — пожал плечами Менедем.

— Ну, по крайней мере, ты это не отрицаешь, — сказал Соклей.

— Корабли не женщины, — заявил его двоюродный брат. — Хотя мы и даем судам женские имена, они все-таки не женщины. По большей части судно делает то, чего ты от него хочешь. Естественно, ты можешь совершить ошибку, но ты обычно знаешь, что это за ошибка. А что же касается женщин… Друг мой! Мы не знаем, что женщина сделает в следующий миг, потому что обычно она не знает этого сама. Так какой смысл быть логичным в отношениях с женщинами?

Соклей уставился на него.

— Это самый логичный довод в пользу нелогичности, который я когда-либо слышал, — наконец проговорил он.

— И снова — спасибо, — ухмыльнулся Менедем.

Он выиграл второй раунд и прекрасно это знал.

* * *

Когда они снова явились к вечеру в маленький город Лаос, к пирсу был пришвартован корабль, настолько похожий на судно Лептиния, что Соклей подумал: а не обогнал ли каким-то образом пухлый шкипер «Афродиту»? Но шкипером этого судна оказался костлявый парень по имени Ксенодок.

— Если у вас больше жадности, чем ума, — сказал Ксенодок, — вы, может, захотите побыстрее попасть в Регий.

Соклей надеялся, что у него ума все-таки больше, поэтому ужаснулся, услышав, как Менедем заинтересованно спрашивает:

— Вот как? Почему?

— Потому что люди Агафокла из Сиракуз собирают там флот, груженный зерном, — ответил Ксенодок. — Этот флот намерен проскользнуть мимо карфагенского флота в голодающие Сиракузы. Агафокл заплатит за зерно боги знают сколько сверх общепринятой цены, даже за зерно, погруженное на маленькое захудалое судно вроде вашего.

— А что он заплатит, если нас схватят карфагенцы? — спросил Соклей.

— На кону судьба Сиракуз, — ответил Ксенодок.

Соклей посмотрел на двоюродного брата. Ему не понравился блеск в глазах Менедема. Поэтому он многозначительно сказал:

— На кону судьба нашего судна.

— Я знаю, — нетерпеливо ответил Менедем. — Но помни, мы в любом случае должны пройти мимо Регия.

Соклей это помнил. Сердце его упало.

ГЛАВА 10

Менедем был похож на ребенка, получившего новую игрушку.

— На этом рейсе наша семья разбогатеет! — сказал он. — Мы загрузим «Афродиту» зерном так, что до края борта останется всего один палец, и сбудем это зерно по такой цене, по какой сбыли бы самое дорогое вино. Что может быть лучше?

Соклей, само собой, был похож на мать, наблюдающую, как ее сын играет с настоящим мечом, который он принял за игрушечный.

— Что может быть лучше? — повторил Соклей. — Не быть потопленным — вот что может быть лучше. А еще — не быть пойманным. Не быть убитым. Не быть проданным в рабство. Не быть кастрированным. Дай мне немного времени, и я, наверное, смогу вспомнить, что еще может быть лучше.

— Чепуха!

Менедем понимал — это не чепуха, но предпочитал особо не задумываться. Если слишком много думать, еще станешь таким, как Соклей. Трудно было вообразить менее привлекательную участь — или, если уж на то пошло, менее интересную судьбу.

Когда порывистый, горячий ветер с севера гнал «Афродиту» вперед к Регию, Соклей непрерывно хмурился. Честно говоря, он чуть ли не колотил ногой по планкам бака, сдерживаясь из последних сил.

— Это как раз не чепуха! А вот то, что ты хочешь сделать, — полная чушь! Мы и так уже отлично заработали. Ты идешь на бессмысленный риск.

— Все будет в порядке. — Менедем очень старался говорить успокаивающе. — Судя по словам Ксенодока, у Регия соберется целый флот. Эти грязные карфагенцы не смогут захватить все суда.

— Не смогут? — вопросил Соклей. — А разве сам Ксенодок отправился в Сиракузы? Ничего подобного! Он поплыл в другую сторону. И я бы хотел, чтобы мы поступили так же.