По воле судьбы

– Мне не понравилось, что ты в долгу перед таким человеком, не говоря уже о том, что ты не свободна.

– Рыцарский порыв. Как благородно! Если уж ты вмешался, чтобы отстоять мои права, дай мне клеймо. Когда оно у меня будет, я заставлю Джорджа заплатить все, что я у него заработала.

– Я не оставлю тебя здесь. Джордж продает своих работниц желающим поразвлечься. Когда-нибудь он и тебя так же продаст.

– Он не посмеет…

– У него нет ни чести, ни совести.

– Но и твоя честь довольно сомнительна, если ты покупаешь меня только для того, чтобы не дать это сделать кому-то другому.

На мгновение Джоан удалось увидеть в его глазах подтверждение своим словам, выражение ее лица осталось непреклонным.

– Пойдем, заберем твои пожитки. Ты едешь со мной, лошадь ждет за домом.

Потемнев от гнева, она перевела взгляд на дом. Безумная мысль мелькнула в ее мозгу, лихорадочно работающем в поисках выхода.

Риз приехал сюда, чтобы увезти ее – вот истинная цель его приезда. Договор ученичества лишь упростил решение его задачи и не оставил ей выбора. А верхом он приехал, чтобы удобнее было возвращаться в город вместе с ней.

Но зачем все это? Недавно его вызывал к себе Мортимер. Что, если в разговоре, как это часто бывает у мужчин, Риз упомянул плиточницу по имени Джоан?

Она подавила накативший волной страх. Что, если и так? Девушек по имени Джоан тысячи, и упоминание о какой-то нищенке с таким именем совсем не обязательно должно натолкнуть Мортимера на мысли о ней. У него нет причин подозревать, что плиточница Джоан окажется той самой Джоан, которая была свидетельницей самых гнусных его преступлений и могла подтвердить слухи о них. Вполне возможно, Мортимер решил, что та, другая Джоан мертва, и давно позабыл о ней.

Она надеялась, что так и есть, но наверняка не знала, а значит, рассчитывать на это нельзя.

– Твой брат здесь? – между тем спросил Риз.

Ее сердце замерло. Девушек по имени Джоан тысячи, но далеко не у каждой из них есть брат по имени Марк, а уж тех, кто пришел сюда от границ Уэльса три года назад, еще меньше.

– Зачем ты пришел? Кто тебя послал?

– Я начинаю думать, что меня послал дьявол. Сейчас мы заберем твои вещи и, если твоего брата нет дома, попросим сказать ему, когда он вернется, где тебя можно найти.

– Я не поеду с тобой.

– Ты предпочитаешь быть рабыней и шлюхой Джорджа?

– Если женщина – шлюха, чья – не имеет значения. Не рассчитывай, что в знак благодарности я осыплю тебя ласками и стану твоей.

– Я на это и не рассчитывал.

– Тогда, скорее всего, ты извлечешь из этого какую-то другую выгоду. Может быть, ты хочешь ублажить своего покровителя?

– Я не жду от этого ничего, кроме неприятностей, и не ублажаю своего покровителя, напротив, придется выслушать нотации от моего цехового мастера и приходского священника. Послушай, давай поскорее унесем ноги из этого места. Солнце и твоя горячность сжигают остатки моего благодушия.

Широкими шагами Риз направился вперед, таща ее за собой. Джоан вырвала свою руку, но последовала за ним, с трудом сдерживая волнение. Даже если все, что он говорит, правда, они с Марком будут подвергаться гораздо большей опасности, поселясь внутри городских стен. К тому же ей придется оставить плиточную мастерскую. Она не будет скучать по этой адской работе, но ей будет не хватать печи. Как она заработает на хлеб им с Марком, где будет обжигать свою посуду, статуэтки? Где возьмет глину?

Пока они шли к хижине, их провожали долгие взгляды работниц.

– Здесь работают только женщины? – поинтересовался Риз.

– Женский труд стоит дешево, а этот пьянчуга платит и вовсе жалкие гроши, но у женщин, которые сюда приходят, нет выбора: им некуда больше идти, разве что в публичный дом.

– Если не считать того, что по ночам это место становится публичным домом.

– Они говорят себе, что здесь неплохо, и верят, что наступит такой день, когда они смогут уйти.

– Не сомневаюсь, что и ты так думала. Но ты все еще здесь, не так ли? Разве он платит тебе достаточно, даже если учесть, что ты ученица и не отказываешься работать по ночам?

– На еду нам с Марком хватает. Джордж понимает, что, если я умру от голода, договор ученичества не будет стоить и ломаного гроша.

Риз тихо выругался.

– Зачем ты подписала его?

– Чтобы выжить, – Джоан толкнула хлипкую дверь хижины. – Когда Ник умер, я была в отчаянии. Пока Ник был жив, он не требовал с нас денег за жилье, но то был Ник, Джордж не такой. Нам нужна была крыша над головой и какие-то деньги. Я надеялась выкупить этот пергамент через год, но…

«Но», так же как и «может быть» постоянно становились у нее на пути. Ее жизнь в течение трех лет была чередованием этих вариантов.