По воле судьбы. Без права на спасение

— Не за что. — Он отстранился, и направился к одному из столов, продолжая говорить на ходу, — Раз уж так получилось, — мужчина в фартуке, немного порылся в одном из ящиков и извлёк оттуда четыре закрытые, маленькие склянки со светло-голубой жидкостью, — здесь на четыре дня, а точнее ночи. Если уж ты решила гулять по ночам, носи их с собой, не забывай пить по одной, перед закатом. Стоило бы пойти с тобой, но мне нужно доделать работу и дождаться заказчика, на исследование и ингредиенты тоже нужны деньги, к сожалению, даже джунгли не могут дать всего необходимого.

Ханна схватила, склянки и направилась, к выходу.

— Ты куда-то спешишь?

Она остановилась у самой двери:

— Да, хотела сходить на рынок, пока всё самое свежее не разобрали.

— Ладно, иди, но возвращайся скорее, у нас много дел.

Ханна вышла за дверь, и перед тем, как подняться по лестнице, тихо прошептала:

— Спасибо, мама.

Маркос стоял, и рассматривал подёрнутою ржавчиной обшивку, двери, которая только что закрылась за его дочерью. Решение отпустить Ханну далось тяжело, не взирая на то, что её состояние улучшилось за последние дни. Лекарство, которое он изобрёл, лишь убирало симптомы, но не могло избавить от самой болезни которая была похожа… да не на что она была не похожа в пределах изученного мира. Научные работы, что он прочёл, все изученные феномены и даже запретные и опасные знания, которые люди усердно пытаются стереть с лица истории, не смогли дать не то, что ответов, но даже малейшего совпадения с болезнью, павшей проклятием и испытанием, на его семью. Маркос снял тяжёлый кожаный фартук и опустился на стул. Мысли навалились тяжким грузом на усталого человека.

Сначала заболела Урсула. Когда он впервые столкнулся с этим кошмаром, то голову его не посетили предательские мысли, вызванные сильнейшим страхом и потрясением. Любой другой бы на его месте бежал без оглядки от увиденного ужаса, осеняя себя знаком созидателя, но Маркос оказался не таким впечатлительным. Он всегда старался докопаться до сути вещей, известный учёный, профессор кафедры алхимии при большом имперском университете, решил побороть свой страх и использовать научный подход. Конечно не только наука подстегнула алхимика. Маленькая Ханна любила свою мать, а он любил их обеих. Ещё тогда учёный начал работать над лекарством, но не успел.

Отчаяние всё больше укреплялось в его сознании, каждый раз, когда он терпел очередную неудачу, и смотрел на то, во что превращалась его любимая по ночам. Страшные припадки что одолевали бедную женщину с наступлением ночи, сначала слабые, но с каждым днём, они всё усиливались, превращая человека в жуткий кошмар. Чёрные, злобные глаза, перекошенное от ярости лицо и исходящий пеной рот могли напугать любого, но не смогли устрашить искушённого алхимика, и любящего мужа. Он в тайне от всего мира наблюдал и изучал, скручивал жену по рукам и ногам, что бы она не могла навредить себе во время долгого приступа. В первые несколько недель он смог узнать о болезни многое и был преисполнен оптимизма и решимости. Прежде всего стало ясно, что припадок проходит, как только восходит солнце, чтобы повториться снова после заката. Так же было понятно, что это не заразно и Маркос мог работать без опасности для себя и окружающих, но болезнь прогрессировала гораздо быстрее, чем работа по изготовлению лекарства. Со временем организм больной женщины сильно измотался, мышцы напрягались до предела, пока Урсула бесновалось в своих путах. Позже, к приступам прибавилось кое-что ещё, вены на голове женщины стали чернеть, как будто их заполняла не кровь, а совсем иной гумор. Через два месяца, расписываясь в своем бессилии, учёный был готов обратиться к целителям светлых волшебников, из храма созидания, но вовремя остановился. Болезнь захватывала не только физическое тело, но и поражала человеческую суть, на уровне ментальных энергий и имела схожую природу с магией, творимой тёмными колдунами, как показал анализ взятого образца чёрной жидкости, а у созидателей к любым проявлениям силы разрушителей был только один подход — уничтожение. Если они не смогут излечить её, то убьют. Поэтому от этой идеи пришлось отказаться.