По воле судьбы. Без права на спасение

— Да ладно, посмотри на неё, глаза красные, морда опухшая, да она обкурилась или с перепоя. — Обратился один из патрульных к своему командиру. — Оставь её, и пошли дальше. А ну иди отсюда, пока дубинкой промеж ушей не получила! — Он схватился за дубину у пояса, и сделал шаг в сторону девушки, но она не отшатнулась, продолжив умоляюще смотреть на командира отряда.

Усатый стражник остановил его жестом руки. Похоже, он был ещё относительно трезв, по сравнению со своим агрессивным подчинённым и его мнения не разделял. Сомнения всё ещё не покидали его, казалось, он ждал чего-то, что смогло бы подтолкнуть к правильному решению. Лень боролась с чувством ответственности. Игнорирование жалоб обывателей было делом привычным, но девушка являлась иностранкой, при чём не плохо одетой, в общем, на городское отребье никак не походила. Размышляя о последствиях, которые могли сулить ему большие проблемы, он ещё раз окинул её придирчивым взглядом и спросил:

— А сама-то ты кто будешь?

— Мой отец алхимик, его зовут… звали Маркос, — на этих словах голос её дрогнул, — мы держим лавку на улице….

— Достаточно. — Командир патруля перебил её. — Я всё понял. Но ты ведь понимаешь, что, если ты соврала, или ошиблась, могут быть проблемы. Понимаешь, о чём я говорю?

— Ты что ей поверил? — Снова вмешался тот стражник, который хотел прогнать Ханну. — Да просто богатый клиент попользовал её и не заплатил, а она надралась и вот полезли мысли в пьяную голову, как бы его проучить. Ха, это надо такое придумать, отца убили, двух асур. Лично я не верю ни единому слову!

Кулаки девушки сами собой сжались. Они не верили ей. Ленивые, пьяные уроды, которые даже своего жалования отработать не могли. Эти люди были единственной её надеждой, а вместо того, чтобы помогать, стояли и издевались, желая побыстрей отвязаться. Всё это она хотела им сказать, слова почти сорвались с её уст…

— А моему слову ты поверишь, капрал? Или может мне стоит доложить кому следует как вы делаете свою работу. — Тадж твёрдой походкой приблизился к стражникам, и сурово взглянул на покрасневшего, от вина и громкой речи, патрульного.

Тот с презрением взглянул на подошедшего юношу:

— Ты ещё что за хрен? — Похоже богатый вид юнца его совсем не смутил. — Ты как с представителем власти разговариваешь? Да я тебя… — Он вытащил дубинку и уже хотел двинуться на Таджа.

Капрал снова остановил своего подчинённого:

— А ты сам кто такой будешь?

— Шикари Тадж, сын Виджая.

— А, бхайя2 Тадж. Как поживает отец? — Ни сколько, не смутившись ответил стражник.

— Как всегда, — голос юноши был полон недовольства, — но не о нём тебе нужно беспокоиться. Девушка обратилась к вам за помощью, а вы встретили её насмешками. Вы ведёте себя не достойно воина, капрал.

Кажется, Тадж попал в самую точку и задел командира патруля за живое. Тот стиснул зубы и раздул ноздри, взглянул на своих подчинённых, потом опять на юношу:

— Это не тебе решать парень, — усмехнулся собеседник, — Я отбор прошёл, меня рекрутировали. Думаешь звание капрала мне за дарма досталось? Думаешь я трус и лентяй? Не воин?

«Чего доброго, и нас сейчас изобьют». Подумала Ханна, а злость на этих людей, только усилилась. Хотелось, как следует врезать по этой пьяной морде.

Капрал набычился. Конечно, какой-то сопляк, его тут недвусмысленно оскорбляет, перед подчинёнными, и похоже только авторитет главы влиятельной гильдии удерживал патрульного от опрометчивого поступка. На лице, так и читалось желание отдубасить наглеца сапогами по рёбрам.

— Мне нечего тебе сказать. — Спокойно ответил Тадж. — Всё, что она рассказала, правда, и я подтверждаю её слова. Ты и твои люди сами должны решить, что вы будете делать. Вы можете отходить меня дубинками, плюнуть мне в лицо, а потом пойти пить дальше. Так бы поступил воин, капрал?

Тот замешкался и не смог сразу дать достойный ответ. Похоже слова юноши его смутили, а тот продолжил.

— Или ты можешь помочь, тем гражданам, которых взялся оберегать. Скажи, как поступишь ты? Как и должно настоящему Кшатрию, или?

Ханна напряглась. Возлюбленный, то ли взывал к совести капрала, то ли просто брал на слабо. В любом случае он сильно рисковал. Девушка приготовилась, к тому, что патрульные сейчас бросятся их мутузить. Она всегда предвзято относилось к любителям выпить, особенно на работе. Шикари никогда не пили на охоте. Те, кто пренебрегал этим правилом, надолго не задерживались и покидали гильдию, как правило, вперёд ногами.

Но патрульные не нападали, хоть и с вызовом, а кто и с откровенной злобой, смотрели на юношу. Похоже слова Таджа вновь подействовали на не трезвого человека. На его лице теперь читалась не борьба лени и чувства ответственности, а противостояние гордыни и совести. Капрал всё ещё злился, но, уже не на юношу, а на себя. Тадж тоже заметил перемены на лице стражника и ещё, так сказать, подлил масла в огонь:

— Вспомни клятву, которую ты давал, когда тебя посвящали в Кшатрии. Если ты наплюёшь на неё, то опозоришь всю варну. Ты ведь хотел стать воином, вы все хотели, вспомните, почему вы так решили.