По волнам жизни. Том 1

— Если один раз высочайшее повеление состоялось, оно должно быть приведено в исполнение!

Оно и было приведено.

Новый начальник Ладыженский также поднимал престиж русского имени в Ташкенте, не имевшем собственно никакого отношения к восстанию. Он отдал приказ по городу: все туземное население, при проезде его, начальника города, обязано вставать и кланяться; едущие верхом обязывались также немедленно соскакивать с лошадей и отвешивать ему поклон.

Выезжал Ладыженский в пролетке, позади скакали четыре вооруженных казака.

Население было настолько терроризовано усмирительными мерами, что оно и не подумало бы не исполнить приказа. Но меры оповещения о нем населения были совершенно недостаточны. Многие сарты о приказе просто не знали. Это особенно относилось к приезжим из соседних кишлаков, ничего не подозревавшим о «престижной» мере Ладыженского.

Но в выяснение мотивов, почему не отвешен Ладыженскому поклон, никто не входил. Не поклонился кто — казаки подскакивали и избивали его нагайками, — к искреннему непониманию пострадавшего, за что, собственно, его так отхлестали. Конечно, престижу русского имени это отнюдь не содействовало.

Здесь, однако, оказалась на высоте скромная местная печать — маленькая газета «Русский Туркестан». Она вступила в борьбу с этим безобразием. Особенно старался И. И. Гейер, кажется, имевший личные счеты с Ладыженским. Прямо говорить о бесчинстве администрации было, конечно, невозможно, но придумали выход, печатая заметки в таком стиле: «Бесчинство хулиганов. Вчера на такой-то улице, в таком-то часу дня, мирно проходившие сарты подверглись избиению нагайками со стороны каких-то хулиганов. Бесчинство это тем возмутительнее, что оно, по случайности, произошло немедленно по проезде в этом месте начальника города, который, конечно, не мог видеть, что у него происходит за спиной, а потому и не мог принять мер к устранению этого хулиганства».

Ладыженский выходил из себя при появлении подобных заметок, но жаловаться ему было не на что: собственно, о нем ничего плохого не высказывалось.

Вся эта история и возбуждала общественное мнение против мер Ладыженского, и делала его смешным. Под конец Духовской счел нужным запретить Ладыженскому эти расправы, и казаков у него отобрали.

Печать победила.

С. М. Духовской

Чиновники, в мундирах и всех орденах, выстроились в зале канцелярии генерал-губернатора представляться новому начальству. Все трепещут в ожидании, пока их не представит Духовскому начальник его канцелярии. В линии выстроившихся — заведующий местной публичной библиотекой и музеем С. А. Лидский. Дошла очередь и до него. Духовской остановился:

— А как идут у вас в библиотеке дела?

— Плохо, ваше высокопревосходительство!

— Плохо-оо? Почему же?

— Средств отпускают на библиотеку мало, число посетителей библиотеки все уменьшается.

— Уменьшается? Значит, раньше посетителей бывало больше?

— Так точно, ваше высокопревосходительство. Больше!

— А теперь меньше?

— И все уменьшается, ваше высокопревосходительство!

— Гмм… Ну, а сколько лет вы заведуете библиотекой?

— Три года, ваше высокопревосходительство!

Пауза.

— А жалованье — вы получаете?

— Так точно!

— Вот что-с! Я привык к тому, что в библиотеках — вообще в просветительных учреждениях — люди работают бесплатно, идейно. А дела у них все улучшаются… Вы же — на жалованьи, а дела у вас все ухудшаются… Потрудитесь немедленно же подать прошение об отставке!

— Ва-ва-ваше высоко…

Пришлось все-таки Лидскому уйти.

Потом я спрашивал:

— Для чего вы, Семен Александрович, так сгустили краски. Ведь посетители у вас вовсе не уменьшаются?

— Да я хотел его разжалобить. Думал, если сошлюсь на недостаток средств, он прикажет их увеличить…

Ташкентская публичная библиотека была недурна. В ней между прочим был богатый библиографический отдел о Туркестане, в виде сборника Межова, еще тогда заключавшего в себе свыше ста томов[339]. Впоследствии эта библиотека перешла, уже во время большевизма, в собственность Туркестанского университета. При библиотеке был музей, скромный, но тогда единственный в Туркестане. Впрочем, в нем недурен был этнографический отдел. Оба учреждения состояли при канцелярии генерал-губернатора.

С этой библиотекой произошел как-то курьезный случай. В туркестанских горах водится весьма ядовитый черный паук — каракурт. Его укусы для человека смертельны.

Кто-то из натуралистов наловил банку каракуртов и привез ее в дар музею. Но в библиотеке эту банку уронили на пол; она разбилась, а освободившиеся из неволи каракурты мгновенно расползлись по библиотечным полкам и книгам.

Началась паника и среди публики, и среди служащих. Выловить же каракуртов из сотни тысяч томов, с риском умереть от укуса при поисках, не было возможности.

Стали бояться брать книги…

Произошло чудо: книжная ли пыль оказалась губительной для каракуртов или что-либо иное, но их никто более не видел.

Как бывает всегда, нового начальника раздражает существование протеже его предшественника.