По волнам жизни. Том 1

Ф. М. Керенский — грузная, высокая фигура, некрасивый, с грубыми чертами лица, насквозь пропитанный сознанием своей генеральской важности. По впечатлению — он должен бы происходить из духовного звания. В педагогическом мире Туркестана его сильно не любили — за формализм и за пристрастие. Он, между прочим, не переваривал в своих директорах индивидуальности, и один из них, директор учительской семинарии Софийский, человек в высшей степени достойный уважения, своим разрывом сердца был едва ли не исключительно обязан неприятностям со стороны своего начальства.

Керенский находился в служебных делах, особенно в том, что относилось к личному составу, под сильным влиянием жены, заносчивой и кичливой женщины, весьма не любимой в ташкентском обществе. Около нее всегда вертелось несколько заискивающих перед «генеральшей» педагогов, и эти лица получали перед другими разные служебные преимущества. Наоборот, не пользовавшиеся расположением г-жи Керенской испытывали на себе соответственные последствия.

В результате в педагогическом мирке Ташкента чувствовались приниженность и угнетенность. Генерал-губернаторы были заняты военными и общеадминистративными функциями, и им некогда было входить в детали учебного дела; они полагались во всем на Ф. М. Керенского. Опыты апелляции к ним были мало обнадеживающими. До Петербурга же было далеко… Педагоги молчали и уходили в себя, стараясь затушевать свою индивидуальность.

В этой семье Керенского были три дочери и два сына; старший из сыновей, Александр, так себя впоследствии прославил.

Александр Федорович Керенский рос на моих глазах, он обучался в ташкентской гимназии. Худосочный, щупленький мальчик. Бледный и слегка сутулый. Способным он не казался, по крайней мере, об этом не приходилось слышать. Судя же по получаемым отметкам, он учился прекрасно. Но кто же из педагогов рискнул бы иначе оценить успехи сына так умевшего сводить с подчиненными счеты начальника? Насколько помню, Саша Керенский окончил курс с золотой медалью.

Этот юноша был в седьмом классе, когда в гимназии был поставлен на ученическом спектакле «Ревизор».

Живо вспоминается мне небольшой гимназический зал, часть которого отделена для сцены. В остальной части впереди — почетные гости и семьи педагогов, остальное пространство — густая толпа гимназистов.

В первом ряду восседает, грузно развалившись на кресле, Ф. М. Керенский; рядом, с пенсне на остром носу, Н. А. Керенская, недружелюбно оглядывающаяся по сторонам.

Конечно, главная роль предоставлена сыну начальства. И Саша Керенский в роли Хлестакова оказался вовсе недурен. Иные находили даже, что он — настолько хороший Хлестаков, что эта роль могла бы быть коронной во всей его последующей артистической карьере.

Быть может, это было и преувеличением: в игре его чувствовалась некоторая робость, неуверенность и неуклюжесть. Но это было данью молодости. В последующей жизни, как известно, А. Ф. Керенский вовсе освободился от робости при исполнении своих ролей.

В последующем А. Ф. приезжал студентом домой на вакации. В первые приезды выглядел — как тогда говорилось с легкой руки писателя П. Д. Боборыкина — «белоподкладочником»[354]. Я встречал его в белоснежном студенческом кителе, в длинной до пят серой «николаевской» шинели, в белых перчатках. Он выглядел типичным студентом — генеральским сынком, и ничто не показывало на интерес в нем к революционным идеям. Все это, очевидно, пришло позже.

Уехавши из Ташкента, я непосредственно А. Ф. Керенского не наблюдал. С удивлением узнал впоследствии из писем, что по политическому процессу в Ташкенте нашего хорошего знакомого И. З. Чарковского[355] ожидается приезд защитника, «специализовавшегося по политическим процессам», А. Ф. Керенского.

Его имя снова обратило на себя внимание в связи с процессом по поводу известного расстрела на Лене[356]. Последующая биография А. Ф. хорошо известна.

Видным туркестанским общественным деятелем был директор мужской гимназии в Ташкенте Николай Петрович Остроумов. Тоже — красочная фигура. По образованию — из духовной академии, по подготовке — едва ли не миссионер, он посвятил всего себя служению русскому делу так, как это отвечало его идеологии.

Приехав в Ташкент из Казани, он был сначала директором учительской семинарии, а затем стал директором гимназии.

Со своим прямым начальником, Ф. М. Керенским, заместителем которого Остроумов бывал в служебном порядке, он не ладил, даже несмотря на то, что к начальству всякого рода Н. П. всегда проявлял большую почтительность. Очевидно, требования Керенского превышали то, что скромный в своем чиновничьем самолюбии Остроумов мог перенести.