По волнам жизни. Том 1

Заменивший Бредихина на директорском посту Оскар Андреевич Баклунд был не только большим ученым, но и большим дипломатом. Хитрость ощущалась в самой манере О. А. разговаривать. Когда он не сразу видел, как надо ответить, издавал ртом некоторое время: «ммэммэ… ммэ», пока в мыслях не созревал надлежащий ответ. С теми лицами, кто в нем не нуждался и ничего не искал, О. А. был изысканно любезен.

Хотя и швед по происхождению, О. А. придерживался русской ориентации. И его семья значительно обрусела. Один из сыновей, например, будучи офицером артиллеристом, с честью поддержал, во время большевизма, мундир русского офицера[204] и т. д.

В более молодые годы О. А. проявил поступок, который мог ему стоить и дорого. Он был привлечен династией Струве в Пулково. Благодаря своим действительно выдающимся работам по исследованию движения кометы Энке[205], О. А. был избран адъюнктом Академии наук, то есть попал уже в относительно независимое положение от Струве. В это время он и напечатал мемуар, в котором была указана ошибка, допущенная в одном из трудов Пулковской обсерватории. Насколько вспоминаю теперь, О. А. указал, что поправки к отсчетам на измерительных кругах были приданы не с тем знаком: вместо плюса — с минусом, или наоборот.

Он оказался правым в своей критике. Но можно себе представить гнев династии Струве на Баклунда! Ошибок в династии не полагалось… Ну, а если они и были, то как же можно на них указывать… Отсюда на долгий ряд лет О. А. рассматривался как личный враг рода Струве.

Это, впрочем, не помешало дипломатичному ученому процветать в Академии. В свое время он стал полноправным академиком, учредил при здании академии свою особую астрономическую обсерваторию, читал лекции на высших женских курсах[206] и занимался своими выдающимися теоретическими исследованиями.

По назначении в Пулково О. А. Баклунд сумел разумной тактикой успокоить взбаламутившееся при Бредихине море. Мягко действуя по внешности, он все же держал обсерваторию в повиновении. При нем окончательно сгладились шероховатости в отношениях между русской и немецкой группами астрономов. Вместе с тем Баклунд ни в чем не давал повода обвинять себя в антирусской политике.

Пробыл он директором обсерватории долгий ряд лет. Личными научными трудами он всем импонировал, тем более что О. А. высоко ценился и в заграничном ученом мире. Ему удалось достичь того, к чему в глубине души стремился, однако без полного успеха, и Ф. А. Бредихин: стать признанным мировым лидером астрономии, по примеру первого директора обсерватории В. Я. Струве.

О. А. Баклунду принадлежит заслуга значительного расширения Пулковской обсерватории. Сперва возникло отделение в Одессе, перешедшее затем в присоединенную к Пулкову Николаевскую обсерваторию. Затем образовалось пулковское отделение в Симеизе, в Крыму. И вообще при нем обсерватория расцвела.

Умер О. А. внезапно, и его смерть вызвала среди пулковцев искреннее сожаление.

Старейшим по возрасту в нерусской группе астрономов был Макс Олаевич Нюрен, или иначе Магнус Нюрен. Швед по происхождению, он держался немецкой ориентации. Несомненно, что перед астрономией за ним были большие заслуги, и держал он себя, как большой астрономический генерал.

Знал я его, живя в одной и той же обсерватории, около двух лет. И мне почти нечего о нем сказать. Кроме коротких приветствий при встречах, мы не обменялись за это время ни одним словом. И то же происходило и с другими русскими. С ними он вне службы не соприкасался, семья его также жила от нас изолированно. Можно было догадываться, что Россию и русских он презирает, но от России он брал без стеснения все, что только удавалось взять. Доходило до крайностей, вызывавших возмущение в Пулкове. Он открыто повернулся спиной к России, всем от нее пользуясь.

Примерно в 1908 году, получив хорошую пенсию, Нюрен уехал с семьей в Швецию, резко оборвав со всем русским, кроме, разумеется, получения пенсии. Он умер в 1921 году, в возрасте 83 лет. Читал я в его заграничном некрологе, что, несмотря на сорок лет службы в России, Магнус Нюрен оставался «верным шведом». Это — так!

Лидером чисто немецкой группы астрономов являлся Герман Оттович Струве, внук основателя обсерватории, считавшийся законным наследником на директорский пост в Пулкове. Воспитанный и выросший на этой мысли, он вдруг увидел крушение и своей намеченной карьеры и всей династии Струве. Как человек умный, он по мере сил старался не проявлять своих чувств к новым пришельцам, но ему это не удавалось. Чувствовалось, что он делает над собою усилия, а в душе относится к русским с высокомерием. Он не поддерживал с русскими и знакомства домами.

Тонкий, худой, рыжеволосый (как и вся семья Струве), с рябоватым лицом, в очках, — он и своей внешностью мало внушал к себе симпатии.