По-восточному

После нескольких неудачных попыток, в результате которых ветка начала трещать еще сильнее, мне все-таки удалось достать ногами до ствола и, использовав его в качестве твердой опоры, переползти на другую ветку, а затем и обнять сам ствол. Ветер гудел в ушах. Или это гудел ужас? Дрожа и скуля, я начала спускаться, осторожно перебираясь с ветки на ветку, царапая и обдирая сучками и иголками все, что еще не было поцарапано и ободрано прежде.

Не могу сказать, как долго я спускалась, кажется, целую вечность. В голове было пусто, точнее, мозг работал исключительно на двигательные функции – это, видимо, называется инстинктом самосохранения.

Мне повезло, что последние ветви находились не очень высоко от земли, и я вполне удачно спрыгнула, ничего не растянув, не подвернув и не сломав. Ощущение твердой земли под ногами было поистине волшебным. Я пересекла просеку, на которой возвышались столбы канатки, и вошла под защиту леса, что тянулся по горному склону. Совсем не хотелось, чтобы меня заметили сверху с подъемника. Я нашла пень и устроилась на нем, подстелив пакет, найденный в сумке. Преследования грабителя Лже-Данилы я почему-то не боялась – вряд ли он спрыгнул вслед за мной с канатки – не такой же он псих, как я. И на маньяка, вроде, не похож.

«Как будто ты знаешь, как выглядят маньяки? – встряла в мои размышления авторша, устроившись на стволе спиленного дерева. – Но в принципе, думаю, ты права. И прости за грубость – это был психологический прием, чтобы тебя взбодрить».

Авторша выглядела виноватой, серьезной и положительной, ни дать ни взять продвинутая ботаничка, получившая двойку.

«Ладно, прощаю, психолог доморощенный! – расщедрилась я. – Давай оценим обстановку. Лже-Данилы нет в лесу. Другой вопрос, что он или его сообщники – а в наличии таковых я уже не сомневаюсь – будут ждать меня внизу неизвестно с каким сюрпризом. А Данила? Где он и что с ним? Куда он девался? Скорее всего, он тоже из этой банды, попытался втереться в доверие и…»

«Включи логику, – возразила авторша. – Если бы его интересовало содержимое твоей сумки, он мог бы заглянуть в неё давным-давно, еще в парке, не втираясь к тебе в доверие. И более того, если он уже втерся, зачем это переодевание с запуском бандита с ножом?»

«А черт его знает… Я уже ничего не понимаю. Но ты, разумеется, готова защищать своего любимчика Данилу! Ладно, нужно как-то выбираться отсюда, желательно живой, а уже начинает темнеть. Об остальном подумаю потом. Если, конечно, будет чем думать».

Не то, чтобы стемнело, но наступало время дня между светом и сумерками, и это особенно чувствовалось здесь в лесу. Спешно обработав самые неприятные ссадины, надев платок, который нашелся в сумке, я двинулась в путь, вниз, рассчитывая выйти на дорогу, петляющую по склонам.

Мне повезло, если о везении вообще можно было говорить. Чуть не скатившись пару раз со склона, оторвав ремешок босоножки и страшно устав, я наконец увидела впереди между деревьями бетонный парапет подпорной стенки, защищающей дорогу. Я почти сползла вниз и замерла, подумав, что, возможно, грабитель с кинжалом поджидает где-то здесь, вычислив, что именно сюда меня вынесет кривая. Осторожно пробралась к парапету, прячась за кустарником, что рос вдоль него. По дороге промчался автомобиль, за ним – следующий, но я решила ни за что не останавливать машину. Хотя идти пешком было не менее опасно.

«Да, ситуация, – прошептала авторша из-за куста. – И я тебя понимаю, дорогая. Сама бы ни за что не вылезла. Но надо добраться до Медео и там, если повезет, сесть на автобус».