По законам Дикого поля

В зале сидели только мужчины: бородатые казаки, бритые усатые солдаты, починки, бурлаки и рыбаки в ветровках, звероловы в замшевых куртках, городские обыватели, иные из которых носили платье, отдаленно напоминающе барское. Посетители приглушенно разговаривали. Пили, что душа пожелает: крепкий чай из самоваров, прохладный морс, кумыс, легкое вино… Кроме казаков и звероловов, все без оружия, включая солдат.

Народ предавался умственным развлечениям. В углу юный проворный паренек разложил пустые стеклянные бутылки, одни порознь, другие составлены одна к одной в ряды. Паренек ударял и проводил по рядам бутылок деревянными палочками и извлекал на свет звонкие веселые наигрыши. Поветрие играть на пустых бутылках появилось недавно, звуки новы для слуха, и жители Поля с любопытством и удовольствием наблюдали за игрой умельца; иногда подбадривали его одобрительными возгласами. Некоторые развлекались музыкой, притом еще и увлеченно играли на тавлеях[121].

Старинная русская игра на тавлее пришла на Волгу вместе с поморами. Сражениями на игровой доске в шашки развлекались на пустынных берегах и двести, и триста лет до того… Не редкость, когда люди, не знавшие грамоты, оказывались способны просчитывать игру в шашки и шахматы на несколько ходов вперед.

– Морса, пирогов и тавлею, – заказал Вожа, садясь за свободный стол.

– Есть ли у вас рублики, копеечки, – вопросительно улыбнулся служитель заведения.

Вожа было полез в карман за монетой, найденной у лисьей норы, но Васек опередил его и высыпал на стол свою добычу: – Вот. Возьмете?

– Краснопестрые агаты, – кабатчик оглянулся. – Возьмем. Где такие валяются?

– Потерял – молчи, нашел – тоже молчи, – вспомнил Васек закон, которому его наставлял Вожа.

Кабатчик сгреб камушки в ладонь, поклонился и ушел.

– Весишь, как заяц, а ходишь, как медведь, – сказал Вожа. – Чем любопытство разжигать, лучше бы отправил его на самую дальнюю речку.

Через минуту перед звероловами появились пироги сдобные, пироги с морковью и яйцами, две больших кружки морса и тавлея. Подкрепившись, Вожа. и Васек разложили тавлею и начали сражаться в шашки.

Азартные звероловы так увлеклись игрой, что просидели несколько часов, заказав съестного еще дважды. Расплачиваясь, Вожа протянул кабатчику старинную золотую монету.

Кабатчик поблагодарил:

– За такую плату вы можете отобедать у нас еще раз бесплатно. Хоть завтра или в любой день во время ярмарки.

Кабатчик отошел к столу в углу зала и положил монету перед двумя мужиками, неприметно наблюдавшими за происходящим в зале. Один из них – местный разбойник– горчичник по кличке Заплатка, а другой – известный зверолов Острога, промышлявший, помимо звероловства, всем, что подвернется.

– Видать, Вожа клад нашел, – сообщил кабатчик. – Ты посмотри, посмотри, какая монета. Таких и не видывал. И агатами сыпал, как песком… Меха еще не продал, а золотом расплачивается. Пощупать бы его.

– Смотри, Григор, – тихо сказал Заплатка, – будь осторожен. Эти степные орлы простоковатые, но мстительные. Бедным зверюшкам животы вспарывают, как сладкую вишону[122] глотают. Решат, кого выследить, и в остроге не спрячешься.

– Доброму вору все в пору, – махнул рукой кабатчик. – Вы мне его только подпоите хорошенько. Он и не узнает ничего.

– Положись на нас, Григор, – сказал Острога. – Приготовлю такой настой из мухомора, что и бык скопытится. Подмешаешь его. Только не торопись. У звероловов чутье лучше собачьего.

Острога еще хотел что-то сказать, но в это время на его стол, раскинув руки, упал бородач в парусиновой ветровке. Два игрока в тавлею разодрались не на шутку. Один смахнул рукой с доски все фигуры, другой схватил его за грудки…

В питейном выходе все словно дожидались такого момента. Куда-то подевался игрок на пустых бутылках, отставлены в сторону тавлеи и закуски. Началась новая игра, называемая словом драка.

Бурлака со стола приподняли и грубо толкнули. Он ответил ударом. И началось. Побоище побежало по залу, словно огонь по тополиному пуху. И вот уже всюду машут кулаками, подсекают ноги, опрокидывают столы и лавки.

Все драчуны прошли в детстве и юности суровую школу русского кулачного боя, на какой во всех деревнях собираются и мальцы, и заматерелые бородачи. Но в отличие от немногочисленных, но строгих правил кулачного боя, в кабацкой драке правил не придерживались, и в кулаке запросто могла оказаться гирька для тяжести, здесь не считалось позорным ударить в спину и случалось, кусались.

Единственно, за чем следила подвыпившая братия, чтобы не обнажалось оружие. Пьяная драка здесь не считалась преступлением, но применение оружия каралось и самим сообществом, и законной властью. Кабатчики пытались предотвратить побоище в самом начале, чтобы избежать потерь, но если это не удавалось, то скрывались в подсобном помещении. Они знали, что завтра эти же посетители, с остервенением лупившие друг друга, придут сюда же, будут живо обсуждать лихую потасовку за кружкой винца или кислого меда и возьмут выпивки вдвое больше.