По законам военного времени

Я бежал по ночной улице Николая Музыки в сторону Котовского спуска держа фуражку в руке. Сразу оживились улицы от всяких машин и, причем большинство военных уазиков. Не заметил, как уже добегаю до железнодорожного вокзала. Там, во дворе, уже стоял БТР и, судя по форме, в которой были люди возле него, даже при таком освещении, было видно, что ребята из полка внутренних войск, что дислоцировался на улице Истомина. Напротив цеха шампанских вин какие-то пьяные отдыхающие на такси притормозили. Бегу себе и не обращаю на них внимания. Наконец один из них высунулся из окна шестерки с бутылкой пива в руке и спросил у меня: «Что, спортобщество «Динамо»?», мне это не показалось смешным, поэтому ему с сарказмом ответил: «Нет, бля. «Трудовые резервы»«. И они с пьяным диким хохотом увеличили скорость и исчезли за горкой в сторону Малахова кургана. На повороте на улицу Лазаревскую возле меня притормозила еще одна шестерка, – в ней оказался начальник второго отделения нашего «гвардейского» Нахимовского РВК города Севастополиса подполковник Гриненко Владимир Иванович («Гриня» или просто Иваныч). Здоровый мужик – под два метра ростом и носит пятьдесят восьмой размер обмундирования. Кроме него в машине сидела наша «краса и гордость» – старший лейтенант Горинцева Оксана Александровна, и ее подчиненная – Куликова Мария Владимировна, которых Иваныч, согласно схемы оповещения, забирал на машине. Хех, все как у нас!

– Ну, ты, Володя, даешь, – сказал Иваныч, – не успели тебе позвонить, а ты уже почти на месте.

– А что ж вы думали, Владимир Иванович, у нас, в Деснянской школе прапорщиков, главный тактический прием был – изматывание противника бегом, – ответил я, приводя дыхание в норму.

– В какой школе? – спросил Гриня.

– Ну, я хотел сказать просто, в Школе прапорщиков.

– А-а-а. Понятно. Ты ж вроде Остёрскую заканчивал…

Горинцева отсела от меня чуть подальше и демонстративно отвернулась. Ну, конечно же, – я весь мокрый от пота. Тьфу! Чистоплюйка! Да и вообще, у нас взаимоотношения не клеились с самого начала. Во всяком случае с той Оксаной, из моего мира. Она дочка какой-то шишки из городской налоговой администрации, и сразу после СВМИ (Севастополисский военно-морской институт) попала в наш РВК. Поспешу объяснить, – дело в том, что офицеры никогда в военкоматы не попадают из училищ – они приходят как минимум старлеями, т.е. не менее двух лет службы в боевых частях. А на таких, что приходят сразу после выпуска смотрят очень косо и им нужно очень тяжко работать, чтобы заработать мало-мальский авторитет. Не спорю, я тоже не особо много служил в боевых частях – в общей сложности полгода на срочной службе и полгода контрактником в 324 Школе Прапорщиков в пгт Десна Черниговской области. Тем не менее, положение звезд на моих погонах не говорило, что они офицерские.

А вообще, «прапорщик» – это не звание, – это диагноз, образ жизни или жизненное кредо. Все начальники складов, старшины рот, в общем, мест с материальной ответственностью – являются прапорщиками. Недаром же есть такая пословица, что мол не пойман – не прапорщик. Да, прапора тянут все, что плохо лежит. Также о «золотом фонде» говорят, что они – самое эффективное биологическое оружие: если заслать в тыл врага батальон «золотого песка на шестернях армейского механизма» – все живое останется, а материальное исчезнет. Что самое интересное: о солдатах, сержантов и офицеров есть песни, книги и т.д., а о прапорщиках – только анекдоты. Хотя, насколько я знаю, анекдоты сочиняют о тех, кого очень любят, например, теща (ни одного анекдота о свекрови не слышал), Василий Иванович Чапаев и Петька, Штирлиц и т.д.

Мы уже заехали во двор военкомата. Я первым выскочил из машины и помог довольно грузноватой Марии Владимировне выбраться из нежных объятий заднего сиденья. Быстро забежал по ступенькам на крыльцо и, щелкнув тумблером на табло контроля прибытия личного состава, заскочил в дежурку. Нахлобучив фуражку, вытянулся перед военкомом и доложил, что прибыл…

Шеф отмахнулся от меня, – первый раз таким его таким видел. «Видать дела не ахти!», – мелькнула мысль. Ничего не оставалось как пойти в свой кабинет, чтобы переодеться в полевую форму… Через несколько минут уже вышел в коридор поправляя свой берет цвета полыни– в военкомате было непривычно тихо.

Что самое интересное в оперативном времени – это его течение. То есть оперативные сутки разбиты на 24 часа, но они обнуляются только после Ч+48.00. Как-то на одних учениях у меня спросили, который сейчас час – с умным видом посмотрел на часы и с такой же серьезной физиономией ответил: «Че плюс тридцать восемь и двадцать пять минут», хотя спрашивали астрономическое время.

2

Через пять минут по «громкой» объявили сбор в мобклассе.