По законам железных людей

Я возвращался к мрачным перипетиям последних дней, которые в корне изменили мою жизнь. Каким образом Каёко нашла покровительство у Гото? Насколько она откровенна с ним? Что ему известно? Не зная ответы на такие вопросы, я мог попасть впросак. И мне дорого бы это обошлось. Но следуя афоризму «враг твоего врага — твой друг», я решил довериться старику, Солнце клонилось к закату, стало прохладно и мы перешли в дом, к пылающему очагу.

— …вот почему, мне кажется, — сказал я, — Кавакита устроил западню для меня Я же угодил в нее, потому что, подозревая о давлении на газету, не подумал, что мой завотделом просто повязан с Кавакита.

— Повязан, говоришь? — Гото ухмыльнулся. — Это верно. Но Кавакита переусердствовал. Он метит одновременно в несколько целей. То, что написано в этой газетенке — вранье, но…

— Так значит, сэнсэй…

— Значит, что к этому грязному делу я не имею отношения. Это Кавакита организовал сделку через одного малайца — некоего Чэна. И все у них было бы шито–крыто, но вот беда — газеты пронюхали… Приступая к афере, Кавакита воспользовался моим именем. Чэн считал меня своим партнером, не знал, что имеет дело с подставкой — с тем самым типом, которого мы отправили купаться. Не удивлюсь, если Чэн нужен Кавакита еще для каких–нибудь махинаций.

— Сэнсэй, вы это знаете и…

— Пускай порезвится.

Мои объяснения мотивов убийств, начиная с Игата Такити, старик принял с недоверием. Возможно, уголовная сторона происшествий для него не имела того значения, как для меня. Может быть, ему приходилось самому использовать полицию и он знал ей цену. Но инцидент в отеле, связанный с Йоко, он попросил изложить со всеми подробностями.

— Так ты полагаешь, что с ней… так поступили из–за дневника ее отца?

— Уверен. И вся провокация — выставить меня замешанным в убийстве Йоко — продолжение этой охоты за дневником. Такити своим шантажом выпустил джинна из бутылки. Чтобы обезвредить бумаги, Кавакита принялся за уничтожение людей. Он еще не знает, что жива мать Такити и Йоко…

— Ты так считаешь? — с неожиданной улыбкой посмотрел, на меня Гото.

Его улыбка давала понять, что он–то другого мнения, однако я не стал спорить. Он постучал костяшками пальцев по столу, пришла женщина с подносом, Я взял чашку чаю.

— Достойно сожаления, — как бы пробуя слова на вкус, задумчиво произнес Гото. — История, достойная сожаления.

Я глядел на него и не понимал, о чем он. С ним происходило что–то ужасное. На лицо как–будто наползла маска. Одни губы шевелились, пытались сопротивляться.

— Твое… твоя… молодость, — все, что я мог разобрать. Глаза обессмыслились, изо рта показалась слюна. Он откинулся на спинку кресла.

На мой крик прибежали.

Через полчаса на виллу прибыл врач. А еще немного погодя я ехал на автомобиле на станцию.

— Как себя чувствует сэнсэй?

— Доктор считает, что состояние не вызывает опасений. Господин сегодня утомился. Сами видите — день такой…

Но я знал, что это — удар. Повторный инсульт. Выживет ли Гото. А если выживет, сумеет ли сохранить влияние, которым обладал десятилетия? Я благодарен старику. Не только за свое спасение. Он открыл мне разницу между ним и Кавакита. У последнего нет своего водопада в жизни. Но оба ведут себя как вершители человеческих судеб. Гото сказал мне о божественном промысле. Но разве он унес Йоко? Нет, мир наполнен марионетками, готовыми к выполнению чужой воли. Если не убить, то донести. Если не донести, то промолчать. А за спиной у них — вершители. А кто я в этом мире?

Под стук колес думается о разном. На вокзале Уэно я был в половине двенадцатого. Телефонный звонок к Симанэ. Он оказался дома.

— Я тебя искал. Но мне в редакции сказали, что ты в командировке.

— Был. Что–нибудь случилось?

— Как тебе сказать… в общем, отыскался убийца.

— Кого?

— Твоей невесты. Было сообщение полиции Синагава. Это сделал малаец.

— Чэн?

— Ты его знаешь? Откуда?

Значит, Чэн. Теперь я думал только об этом. Я задавал вопросы Симанэ и отвечал на его, а сам лихорадочно сопоставлял, прикидывал и так и сяк. Чэна опознали по отпечаткам пальцев на стакане из номера, в котором была убита Йоко. Ее сослуживцы подтвердили, что у нее и Чэна был роман. Чэн на допросе, кажется, сознался в этом. Сегодня вечером он улетел из Японии. Как торговый представитель он пользуется правом дипломатической неприкосновенности. Самое большое, на что можно рассчитывать — его вызов на суд.

Убил не Чэн. Он делец, махинатор. Убили «сынки» Кавакита. Откуда могла возникнуть идея об отождествлении отпечатков? С потолка? И какая неприкосновенность может быть для убийцы? Нашли и спровадили домой. Интересно, кто из полицейских чинов провожал Чэна в аэропорте? Я мог опровергнуть все. Кроме одного. Но сейчас это поздно и ни к чему.

Ты меня слышишь? — кричал в трубку Симаиэ. — Не буду тебя утешать. Мне хотелось бы чем–нибудь помочь тебе. Ты меня слышишь?

Слышу, — наконец ответил я. — У меня к тебе единственная просьба — надень наручники на настоящего преступника.

4