По закону сломанных ногтей

— Спасибо, что не самая высокая крыша, — проверяя рукой надёжность антенны, подал голос Натаниэль, недолюбливающий высоту рыжеволосый юный и дерзкий Ангел Дорог. — И не самая большая. Зато круглая. Спасибо!  

Он обошёл шпиль, перешагивая через крепежи и приподнимая свои золотые крылья. Хождение кругами было его слабостью.

— Умеешь ты выбирать места, брат, — сказал он, белозубо улыбаясь. 

— Все лучше, чем твои мосты. — О появлении Боэля, томного и изысканного Ангела Подарков, известили серебристые всполохи и искры, сверкавшие в душном воздухе как снег.

Он встал рядом с Ангелом Счастья, наполовину свесив серебристые концы своих туфель с крыши. 

— Вижу все уже в сборе! — воскликнул пятый из них, черноволосый и желтокожий  невозмутимый азиат, Ангел Любви, краснокрылый Афаэль, появляясь последним.

— Кто у нас сегодня, Сэм? — спросил рыжий, довольно потирая руки. — Самоубийца? Автокатастрофа? Несчастный случай?

— Скорее несчастный случай, чем автокатастрофа, — ответил Самаэль, разворачиваясь и спрыгивая внутрь площадки. 

— Как предсказуемо! — недовольно сморщил нос серебристый, даже в такую жару кутаясь в свои меха. — Никакого сюрприза и неожиданностей. Как ты скучен, Сэм. 

— Зато ты всегда весел, Бо, — огрызнулся чёрный, зная, чем его задеть. — И сам от своих сюрпризов уже седой. 

— Я тысячу раз говорил, что это не седина, а просто такой цвет волос, благородное серебро, — разозлился он.

Но в ответ на эту его коронную фразу, все только снисходительно покачали головами, не желая провоцировать его на большее. Снег на головы невинных туристов в центре Бангкока наделал бы слишком много шума.

— Сколько лет нашей жертве? — блаженно улыбаясь, перебил их Ангел Счастья, опуская между ними своё парящее пёрышко и заставляя их разойтись. 

— Двадцать пять, — Самаэль сделал шаг назад. 

— Критический возраст, — взмахнул рукой рыжий, превращая перо в язычок пламени, и раздувая оставшийся от него пепел. — Ни семьи, ни мужа, ни детей?

— Ни кошки, ни попугайчика, ни серьёзных отношений, — продолжил его мысль чёрный. 

— Глупые мечты, фантазии и розовые очки? — уточнил белый, совершенно не расстроившись из-за пера. 

— А ещё честность, принципиальность, и самоотверженность, граничащая с жертвенностью, — продолжал пояснять Самаэль, являя картинку аварии.

— Надеюсь, не синий чулок? — рассматривая девушку, спросил Ангел Любви. 

— Нет, нет, в активном поиске. 

— Отлично, значит, с меня, как обычно, первая любовь, — удовлетворённо кивнул он. — К тому же вижу именно ноготь мизинца она и сломала. А это к любви.

— А с меня прекрасный принц, — радостно захлопал в ладоши Габриэль. — На белом коне, конечно! Она будет счастлива, я обещаю!

— Значит, с меня её бывший, — снова рассматривая ногти, задумчиво сказал Сэмаэль. — Расстались, конечно, давно. Но кровушки он у неё выпил прилично. Будем над этим работать. 

— Подождите, подождите, — вдруг воскликнул серебряный. — А что здесь делает этот длинноволосый в рваных тапках? Я совсем недавно подарил ему "сто лучших книг человечества".

— Боэль, — усмехнулся рыжий. — Ты подсунул ему всего одну книгу и ту неполную.

— Дайте угадаю, — хмыкнул раскосый. — Ветхий Завет?

— Да, Аф! Но если бы я подарил ему ещё и Новый Завет, он ни за что бы его не осилил. 

— Бо, ты следишь за ним? — удивился чёрный. 

— А что такого? Книги — моя слабость, а он читал совсем не то, что следует. И я дал ему одну книгу, а ещё список из ста книг. Не маленький, купит. Или скачает.

Он замер и удивлённо повернулся к рыжеволосому Ангелу Дорог.

— Меня больше удивляет, что за мной следил Натаниэль. 

— Рыжий? — требуя ответа, сложил руки на груди Аф.

— Я следил не за тобой, Бо. — Обошёл по кругу застывшую картинку Ангел Дорог. — Говоришь, парень много читает? Тогда для тебя не секрет, что он ещё и играет.

— Так он геймер? — умильно сложил на груди руки Габриэль. 

— О, нет! Он — Игрок!  — ответил рыжий. — С большой буквы. И чертовски удачливый.

— Уверен, что он чист? — спросил красный. — Обычно за такой удачливостью стоят наши рогато-хвостатые родственнички.

— Аф, обижаешь! — отозвался рыжий, делая картинку крупнее и приближая застывшее лицо парня. — Я не позволил ему прыгнуть с моста. Раздробленные кости таза, инвалидность, полная атрофия ниже пояса — всё это ждало бы его, не раздумывай я о вечном на этом красивом новом мосту. Я как раз не дал им возможность воспользоваться его отчаянием.

— Самоубийца? Почему же мы с Габриэлем не взяли его под свою опеку? — спросил Самаэль.

— О, не обижайся брат, но ногти - последнее, что его волнует, — отомстил Бо за намёк на свою седину. — Твои несчастья закаляют, делают сильнее, а он и так не слабак.

— А самоубийство?

— О самоубийстве сказал ты. Я же всего лишь сказал, что не позволил ему прыгнуть с моста, — возразил Натаниэль.

— Чем же помешает ему счастье? — не сдавался чёрный.

— Я сам отказался, — ответил Габриэль. — В то, что счастье бывает просто так и его не обязательно заслуживать, он верит и без меня.

— Выходит, все, кроме меня его знают? — не унимался чёрный, — Натаха, зачем же ты за ним присматриваешь?