По замкнутому кругу

Любимая пока молчала, видимо не была уверена, стоит ли перебивать. Внимательно слушала. Но ему хватало и ее теплой, тихой поддержки, того, что обнимать не прекратила.

— Мысли только о том, что надо выгребать как-то, а даже приблизительно не понимал, за что хвататься. Тяжело было, — прижался своим лбом к ее щеке, вспоминая. — Еще и перед родителями лицо держать, чтоб не догадались… Какую-то тупую отмазку придумал, стараясь объяснить, почему мы расстались… Или не придумал даже, я сейчас и вспомнить то время четко не могу, если честно, красавица. Все спуталось и смазалось, какой-то угар… Пробовал всякое, за любой вариант хватался…Но едва хватало, чтобы отдать то, что занимал… Пару раз даже у Никиты приходилось занимать, потому что без вариантов. А он… Все же стыдно ему было за то, что совершил, не отказывал. Даже не сильно настаивал на долгах, но я принципиально все до копейки ему отдавал. Знала бы ты, как меня выворачивало от этого, но никак, полная ж… яма, — сам себе язык прикусил. — Иногда машину было не на что заправить, выбирал: или еда, или топливо. Но и не заправить или продать авто не мог, хоть курьером перебивался как-то, иногда таксовал, спасало. В общем, поштормило меня прилично первые полгода… А к тебе так хотелось! Знала бы ты только… — Данил вздохнул. — Но и не желал, чтобы ты меня таким видела…

— Я бы приняла, Даня!.. — Дана к нему прям бросилась, хоть и так впритык сидят. — Если бы ты сказал все то, что сейчас говоришь. Почему сам не пришел? Зачем цветы, подарки присылал тогда? Почему не поговорил вот так просто, любимый? Вместе бы придумали что-то, — у нее голос вибрировал от придушенных слез.

А держалась молодцом, если в глаза не заглядывать, пропустить можно было бы.

Он ее сжал так в руках, что дух перехватило. У обоих…

— Я не мог, любимая! Не мог тогда таким к тебе прийти. Прости! — повинился, но и искоренить этого в себе был не в состоянии. — Не неудачником, понимаешь?! Мне и сейчас об этом говорить тебе — как по тлеющим углям босым идти. Но готов наизнанку вывернуться, лишь бы ты снова доверилась. А тогда… — покачал головой, не скрывая, что грешен в какой-то мере тщеславием, но это часть его самого, характера, нрава.

Да и такой ли это порок, если именно благодаря такому своему характеру находил силы и злость снова и снова выбираться из трясины, добиваться целей? Сколько тех, что без этой «гордыни» и немного нездоровой, быть может, злости на жизнь так и барахтаются, соглашаясь на «не шатко, не валко», ничего в жизни так и не добившись?

Тысячи… На его отца достаточно глянуть. Так Данил тоже не хотел жить.

Оба помолчали какое-то время, словно укладывая и утрамбовывая все, что он рассказал, внутри себя. Запили горечь кофе, наконец-то оставляя это там, где и должно похоронить все, что теперь уже прошлое, а они могут с чистого листа начать.

— А как же ты Семена Петровича встретил? Или сам пошел к нему? — наконец, спустя минут пять, когда у обоих в чашках кофе закончился, тихо поинтересовалась Дана.

Так и сидели впритык, обнимаясь.

— Нет, не сам. Я и не помнил о нем, если честно, — признался Данил. — Приехал к родителям в очередной раз, хорохорясь и делая вид, что у меня, зашибись, как все классно. А потом решил прогуляться… Пешком был, бензин экономил. И у меня же родители так в том районе и живут, помнишь? А Семен Петрович ехал домой, заметил меня на пешеходном переходе перед поворотом. Притормозил, узнал, захотел поздороваться… Спросить, что да как?.. Не поверишь, я сам понять не смог, как уже через двадцать минут оказался на его кухне с кофе и рассказывая все, что за последний год приключилось… У него, вообще, талант в этом плане, кого хочешь на чистую воду выведет и организует.

Вот тут улыбка Данила была искренней, даже хохотнул коротко, вспомнив, как растерялся в тот момент.

— Короче, получил я такой прочухан, что вспоминать стыдно и сейчас. Мне детально, будто сопливому пацану, разложили по полочкам, где я был не прав, ткнув носом во все мои ляпы. Но и шанс он дал… Сначала просто предложил рядовым менеджером на производстве устроить. Семен Петрович выяснил, какой факультет я окончил и дал понять, что если буду работать и жилы рвать, поможет и поднимет выше… Но и взашей погонит, если чудить начну. Тут все четко сразу прояснил. Так и начал я идти к тому, чтобы сейчас тебя обнимать… — наклонившись, он жадно прижался к губам Даны, понимая, что, несмотря на все, что внутри клекотало, стоило рассказать.

Потому что это совершенно иная степень открытости и искренности. То, чего еще не было между ними.

Сирень пахла просто одурительно, даже на кровати Дану окутывал этот запах, будто растекающийся в тепле квартиры. Но ей так нравилось! Настолько, что она приоткрыла один глаз, чтобы еще и смотреть на сам букет — он выглядел для нее так же потрясающе, как и пах. Это все явно стоило раннего пробуждения, несмотря на то, что Даня ей полночи не давал спать своим жаром, жаждой и страстью.

Разумеется, никто Дане и шанса не предоставил вернуться домой. Да и она не особо рвалась, разве что для виду.