По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 2

Моряком норвежец служит 28 лет, и именно в это время он формируется как профессионал, а также опытный специалист в области организации кораблестроения. Куда только не заносит его Судьба за эти годы! Работая в разное время на девятерых судовладельцев, шестерых монархов и на три республики[113], Нильс исколесил практически весь известный тогда мир. В 1680 году он упоминается уже как капитан, причём под голландским именем Корнелиус Крюйс. Неизвестно, почему он решил «превратиться» в голландца, но зато есть версия о том, почему им были выбраны именно это имя и эта фамилия. Дело в том, что в имени «Корнелиус» скрывается «Нильс» («-нелиус»), а фамилия «Крюйс» похожа по звучанию на фамилию его родственников по линии отца – Круусе[114]. Капитан Крюйс ходил в Португалию и Испанию, в Южную Америку и в Карибское море, в Азию и Африку. Он перевозил соль, сахар, фрукты, пиво и сыр, причём в последнем случае на борту было пять кошек[115]. Я думаю, вы догадываетесь, почему на корабле были эти животные. Ну конечно – сыр от крыс охранять! Да только характер у них должен был быть просто железным: кошки ведь тоже сыр любят.

Занимался норвежец также подъёмом затонувших судов – операцией по тем временам чрезвычайно сложной. Имел он и солидный военный опыт. Все мы знаем, что в те времена по морям сновали пираты, и торговые суда были поэтому оснащены пушками, а команда была вооружена. Крюйс неоднократно подвергался их атакам и неизменно с успехом отбивался. Но существовала для торговых кораблей ещё одна опасность, причём ничуть не меньшая, чем пираты: каперство. Когда государства воевали друг с другом, их руководители, не имея, как правило, возможности оплачивать содержание собственного большого военно-морского флота, разрешали своим торговым судам нападать на вражеские корабли и грабить их. Капитаны таких судов и назывались каперами, что по-голландски означало «грабитель» («kaper»). В то время бушевала так называемая война Аугсбургской лиги (1688–1697 гг.), в которой Голландия в составе коалиции европейских государств воевала с Францией[116], и Крюйс, бывший на голландской службе, тоже промышлял этим выгодным бизнесом, ведь большая часть захваченного добра (в том числе и корабль) доставалась каперу – за минусом относительно небольшой выплаты государству. Правда, в октябре 1691 года он сам становится жертвой каперов: его корабль захватывают французы и отбуксировывают в свой порт Брест, на западе страны. Крюйса бросают в тюрьму, и ему удаётся из неё выбраться лишь после того, как его мать присылает ему документ, свидетельствующий о том, что он является подданным датского короля (Норвегия входила в то время в состав Дании). Дания в войне не участвовала, и норвежца с извинениями выпускают на волю и даже возвращают ему захваченный корабль[117]. Выйдя на свободу, Крюйс продолжает свои опасные путешествия пока, наконец, в 1696 году не сходит на берег и не начинает в Амстердаме, столице Голландии, карьеру военно-морского чиновника. Ему 41 год, он в совершенстве владеет голландским, говорит на немецком, английском, французском и испанском языках и, естественно, прекрасно понимает очень похожие на норвежский датский и шведские языки (забегая вперёд, скажу, что после долгих лет службы в России он неплохо освоит и русский)[118]. Современники описывают его как человека высокого роста (около 190 сантиметров) и недюжинной силы, твёрдого, напористого, уверенного в себе, ненавидящего лесть, враньё, воровство, несправедливость и лень. Сам он тоже в разговоре не церемонится и называет вещи своими именами прямо в лицо собеседнику. Ох, как же эти черты осложнят ему жизнь в России…

Корнелиус Крюйс (1655–1727)

Но пока он получает «сухопутную» должность унтер-экипажмейстера или, говоря по-русски, чиновника, отвечающего за оснащение кораблей всем необходимым, от парусов до бочек с пресной водой. Крюйс работает в голландском Адмиралтействе, то есть в ведомстве, которое отвечает за кораблестроение и включает в себя верфи, различные мастерские, склады, жильё для соответствующих работников, в общем, всё, что нужно для постройки корабля[119]. Работается ему непросто: то на него набрасываются с кулаками поставщики бочек (по их мнению, он им мало заплатил), то его обвиняют в поставке некачественного продовольствия на один из кораблей, то вообще упрекают в краже государственных денег. Он с негодованием доказывает свою невиновность, и вот тут в ноябре 1697 года амстердамский бургомистр Николаас Витсен[120] говорит ему, что молодой русский царь Пётр хочет нанять его к себе на службу. Витсен бывал в нашей стране, вёл с ней торговлю и неплохо на этом зарабатывал. Через одного из своих друзей, который переписывался с русским государем, он знал о его грандиозных замыслах и поддерживал их. Более того, во время Великого посольства Витсен знакомится с Петром лично[121].