По заросшим тропинкам нашей истории. Часть 4

Граф Александр Григорьевич Строганов принимал участие в Отечественной войне 1812 года, брал Париж, дослужился до звания генерала от артиллерии, занимал должность управляющего министерством финансов Российской империи, а впоследствии был назначен генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии[601] (сейчас это, соответственно, южные области Украины и Крым, а также часть Молдавии[602]). Главным городом этого края была Одесса. Как и многие богатые люди тех времён, Александр Григорьевич держал так называемый «открытый стол», то есть ежедневно велел накрывать в своём доме стол, за которым совершенно бесплатно мог, как тогда говорили, откушать любой образованный и прилично одетый человек. Блюда для таких угощений готовились, как вы понимаете, в значительных количествах, и вот повару генерал-губернатора французу Андре Дюпону приходит как-то на ум мысль совместить русскую кухню (нарезанную мелкими квадратиками и обжаренную говядину) с французской (горячим сметанным соусом). Только в отличие от французской кулинарной традиции, в соответствии с которой соус подаётся к основному блюду отдельно, Дюпон обе составляющие решил перемешать. Получилось вкусно, просто в приготовлении и удобно для раскладывания по многочисленным порциям. Впервые рецепт этого блюда был опубликован в России в 1871 году[603] знаменитой издательницей кулинарной литературы Еленой Молоховец[604]. После Второй мировой войны бефстроганов разошёлся по всему миру и сегодня прочно ассоциируется с русской кухней. А вот у нас в стране мало кто знает историю его появления, да и вообще иногда произносят это слово неправильно: помню, как в моём детстве продавщица мясных полуфабрикатов кричала, завлекая покупателей: «Котлеты, шашлыки, бифстроганы-ы-ы!»

Вот во владения таких влиятельных людей и бежит Ермак. Можно представить себе недовольство и обеспокоенность Максима Строганова[605], внука Аники: кто ж обрадуется, когда к тебе нежданно-негаданно нагрянет «шайка»[606] из несколько тысяч[607] бородатых громил[608]? Внешне, однако, он принимает их дружелюбно и даже даёт возможность пожить некоторое время на своих землях. Правда, надолго связываться с такой сомнительной компанией он явно не желает, и когда Ермак со своими сообщниками высказывает намерение двинуться за Урал и пограбить там, Максим снабжает их всех хлебом и летом 1578 года[609] спроваживает на восток (но проводника не даёт).

В результате казаки идут почти наощупь и уже через месяц с правильного пути сбиваются, причём долго своей ошибки не замечают. Вскоре наступают заморозки, потом холода, выпадает снег, и Ермаку становится ясно, что без зимовки дальше идти невозможно. Здесь на Среднем Урале, на левом притоке Камы реке Сыльве[610] он велит возвести острог – небольшой укреплённый городок, обнесённый высокой стеной, построенной из брёвен с заострёнными вверху концами (отсюда и название). Защитившись от возможных нападений местных жителей, казаки сами совершают на них несколько набегов и берут богатую добычу[611]. В остроге Ермак возводит церковь, в которой служат находящиеся среди разбойников священники (их трое), а также один беглый монах[612]. Атаман резко ужесточает дисциплину: за неповиновение начальству, попытку побега и прочие провинности устанавливаются строгие наказания, вплоть до смертной казни. На приговорённых к ней – а таковых оказывается в общей сложности более двадцати человек – одевают мешок, набитый камнями и песком, и бросают в воду. Менее суровая кара заключается в том, что человеку в одежду насыпают песок и сажают на некоторое время в реку – а ведь климат на Урале нетёплый. Весной 1579 года Ермак отправляется в обратный путь. С ним на земли Строгановых возвращаются пять тысяч человек[613], то есть на тысячу меньше. Это показывает, насколько тяжело далась казакам данная зимовка – даже если принять во внимание то, что некоторое их количество осталось во вновь построенном остроге.