По заветам Лукича

– Придется на буксире тащить, – ответил напарник, и вернувшись к Уазику, достал из багажника трос, закрепил его одним концом за фаркоп, а второй, с петлей, набросил на рулевую ось мотоцикла.

– Рулить сможешь, – поинтересовался он у Сидора.

– Смогу, – утвердительно ответил Сидор.

– Тогда, давай. Перелазь вперед. И медленно поедем, – приказал напарник и, вернувшись к Уазику, сел за руль, – Ну, что готов?

– Готов, – крикнул Сидор, и Уазик дернувшись, медленно потащил за собой мотоцикл с Сидором и завернутыми в мешковину Амуром с Терпсихорой.

***

– Снова ты, – неприветливо встретил Сидора лысоватый майор, дежурный по отделению полиции.

– Это какое-то недоразумение, – с отчаянием на лице, произнес Сидор.

– Какое недоразумение, – раздраженно спросил майор и повернув к Сидору большой экран монитора, стоящего перед ним, с квадратиками зон видеонаблюдения и щелкнув по одному из них курсором, увеличил на полный экран, – Смотри. – Тут же возникла картинка Акакиевской дачи, где на площадку перед домом выезжает с тележкой Мишка, на которой лежат в обнимку Амур с Психеей. Мишка ставит статую на землю, достает из коляски мотоцикла мешковину. Заворачивает статую и начинает ходить, по площадке, что-то разыскивая. Потом подходит к кусту, наклоняется, и из-под него вылезает Сидор. Они подходят к статуе. Укладывают ее в коляску. Привязывают и уезжают.

– Что теперь скажешь, – разворачивая монитор, с сожалением взглянул на него майор.

–Мишка сказал, что ее в ремонт надо отвезти, – растерянно ответил Сидор.

– А Мишка, то сам, где?

– Я не знаю. За бензином пошел. У нас в мотоцикле бензин кончился.

–Ладно. За мотоциклом он обязательно вернется. Никуда не денется, – вздохнул майор и приказал, – Отведите его в камеру. Не до него сейчас.

– Там же все руководство космодрома сидит, – ответил Сержант. – Им запрещено контактировать с посторонними.

– Ну, тогда в обезьяннике, закройте, – сделал недовольное лицо майор.

– Пошли, – взяв Сидору за руку, приказал Сержант и они, выйдя из дежурной комнаты, прошли к отгороженной решеткой от общего помещения, небольшой, метра полтора на два, освещенной комнатке, где на лавку у стены, сидел дед, в зимнем треухе, придерживая между ног козу. Сержант, ключом открыл, тоже решетчатую дверь и кивнул Сидору, – Проходи.

Сидор вошел внутрь, поздоровался с дедушкой и сел, стараясь держаться подальше от козы. «Б-е-ее», – заблеяла коза и потянулась к Сидору.

– Уймись, Зорька. Это свои, – строго произнес дедушка и легко хлопнул козу по морде. Та, перестав блеять, и теперь просто сидела и пристально рассматривала Сидора.

– Вроде не пьяный, и без синяков. За, что тебя родимый, – через некоторое время, спросил дедушка.

–Не за что, – пожал плечами Сидор. – Скульптуру Амура с Психеей хотят на меня повесить.

– Это они могут, – со знанием дела, произнес дед, – Ты не первый. Это они завсегда так поступают.

– А что, уже были такие случаи, – удивленно посмотрел на деда Сидор.

– А то, – усмехнулся дед и, подвинувшись ближе к Сидору, украдкой поглядывая на стоящего у двери полицейского с автоматом, продолжил, – У меня кума, три года назад тоже за это самое арестовывали.

– За Амура с Психеей, – тоже переходя на шепот, уточнил Сидор.

– Нет. За Ленина. Который, на площади, возле администрации, на постаменте стоял, – Кум тогда напился и тоже решил его того, по политическим мотивам, – многозначительно посмотрел на Сидора, дед, – Но не получилось. Там внутри у него штырь был железный. Только руку сломал, которой он на Хозмаг указывал.

– И что с ним дальше было, – с интересом спросил Сидор.

– С Лениным что ли? Да, ничего. Руку обратно на цемент посади. Так и стоит до сих пор.

– Нет, с кумом, – покачал головой Сидор.

– А чего куму. Пятнадцать суток дали. И с зарплаты удержали за ремонт, – ответил добродушно дед, – Так, что ты не боись милок. Больше пятнадцати суток за это не дают.

В это время открылась дверь дежурного, и из нее вышел майор.

– Ну, а этого с козой, чего вы здесь держите, – посмотрев на обезьянник, недовольным тоном произнес майор.

– А что с ним делать, – растерянно спросил дежуривший у входа полицейский.

–Выпустите. Пусть уходит, пока он тут своей козой все не завонял.

– Есть, – ответил полицейский и пошел открывать обезьянник.

– Моя коза, лучше твоего дезодоранта пахнет, – с вызовом произнес дед, выходя из обезьянника, придерживая козу за веревку, – Я ее два раза на дню вычесываю и влажной губкой вытираю.

– Послушай, дед. Ну, укороти ты веревку у козы, чтобы она в соседский огород не залазила, – чуть не плача, застонал майор, – Мне же потом заявления пишут. А я реагировать должен. Ну, трудно тебе что ли?

– Ладно, ладно Витек, не серчай. Укорочу, – миролюбиво ответил дед и потащил козы к выходу, но в самый последний момент, остановился, и весело подмигнув Сидору, произнес, – Держись, товарищ, – вышел.

Дождавшись, когда дед с козой уйдет, майор обратился к полицейскому сидящему за столом:

– Позвони в караульное пусть всех выводят. Освобождать будем.

– А что случилось то, – удивленно посмотрел полицейский.

– Не знаю. Приказ пришел из Квасквы.