По завету крови

Немало времени прошло с тех пор. Города и деревни полнились слухами о всякой нечисти. На поверку все эти истории оказывались просто суеверной шелухой. Кровожадный фантом, пролетевший смертельным поветрием по империи и испивший жизни сотен людей, замолчал на долгие годы. Но вот, после томительных лет ожидания и нескончаемых поисков, проклятый чародей явился вновь и пал от руки безымянного героя. Сомнений и ошибок быть не могло! Даже когда дух покинул тлетворное тело, складки разорванной мантии сохранили отпечаток могущества. Поднеся латную перчатку к грязным тряпкам, рыцарь закрыл глаза и что-то прошептал. Ничего не произошло.

– Просто удивительно, какой жадный! Выпил до дна! – удивился всадник и от злости сжал ладонь, так ему хотелось хотя бы пригубить легендарной силы. Несмотря на неприятное недоразумение, его лицо тут же прояснилось.

– Что это? Неужели… – он выдохнул и внимательно осмотрел поле боя. Конечно, такой сильный противник не оставил следов, но рыцарь вглядывался в сплетения магических линий, которые никто не мог переписать или подменить. История, которую они поведали, потрясла его. Он подошел к коню и прошептал ему что-то на ухо, потом вскочил в седло. Многовековые ожидания скоро могли увенчаться успехом.

Глава 16. Кислый запах неприятностей

или запах испорченной совести

Арвин не мог читать мысли. Сколько он ни старался, никак не мог проникнуть в голову своему компаньону. Его неуемное любопытство жуть как беспокоил вопрос о том, что могло случиться с человеком, чтобы его излюбленной фразой стало «еще вина».

– Еще вина! – кричал мейстер, заходя в любую придорожную забегаловку.

– Еще вина! – требовал он с порога трактиров и постоялых дворов.

– Еще вина! – возмущенно взывал Светоносный в своих волнующих снах, вздрагивая и взмахивая руками, как дирижер перед большой труппой опьяневших музыкантов. Видимо, они исполняли какой-то важный концерт, потому что, даже скатившись с кровати, Рихарт наотрез отказывался просыпаться.

Наутро, когда буйные фантазии до конца выветривались из его головы, вел он себя совершенно несносно. Казалось, что он совсем не переносил трезвый мир и, как только в него попадал, хотел поскорее вернуться в страну грез. Словно там он искал какое-то особенное, дорогое ему видение.

Что же так сильно влекло его на ту сторону? Меч, способный сразить любого врага, кровь древнего змия, чтобы воскресить давно потерянного любимого человека или, быть может, он хотел спасти красавицу, заточенную в костяной темнице? Арвин ухмылялся, перебирая эти невероятные и, в случае с господином Рейнором – такие невнятные причины. Он, как никто другой, понимал, что мейстера мало интересовал героический эпос.

Однако, чем дольше оруженосец прислуживал рыцарю, тем тревожней ему становилось от пагубного пристрастия Рихарта. Переживал он вовсе не за здоровье своего компаньона, чье тело отфильтровывало алкоголь, словно большой спиртоперегонный аппарат. Судя по брюху мейстера, внутри у него находилось устройство последней модели – с большими емкостями! Арвина беспокоило вот что: если за пьянками господина Рейнора и скрывалась некая тайна, то она имела мало общего с романтическими мечтами и скорее напоминала гонку. Было это совершенно своеобразным состязанием. Рыцаря преследовало нечто страшное, то, о чем он никак не мог вспомнить, но чего боялся больше всего в своей жизни.

С определенных пор Арвина стало крайне заботить это внутреннее противостояние. Было время, когда их группа прозябала в откровенной нищете. Мейстер, к счастью, не был разборчив в выпивке и никогда не воротил нос от того, что оказывалось в его чарке, но однажды денег не осталось даже на самое дешевое пойло. Через несколько дней ужасных мук и изобильной брани, рыцарь успокоился и вовсе перестал ругаться. Сначала оруженосец обрадовался такой перемене, но вскоре вид и поведение компаньона стали его пугать. Это был более не Рихарт Рейнор, а какой-то незнакомый, серьезный дядька!

За годы странствий Светоносный так и не удосужился запомнить имя собственного сквайра. В погожие дни он обращался к нему «эй ты», но солнце так редко достигало макушки его головы сквозь мрачные думы, что обычно в ход шли всякие ругательства. Однако мейстер определенно знал, что у него в услужении числился один «пропащий негодник». Новоявленный спутник взглянул на него только один раз и немного удивился, будто видел юношу впервые. После этого он больше ни разу не обратил на него внимания, словно тотчас потерял интерес, не найдя в оруженосце ничего особенного.