По земле ходить не просто

— Откуда мне знать?

— От командира полка с комиссаром. Но, — погрозил Андрей пальцем, — без разрешения врачей я тебе не дам. Так и сказал полковник. А тут ерунда осталась… Со склада.

Николай был тронут таким вниманием со стороны командиров, товарищей, но ему не терпелось расспросить Андрея.

— Андрюша, как там… в полку? Ты прямо оттуда?

— Там? Все в порядке. А я прямо с гауптвахты. — Что-о? Ты сдурел, Андрюша? За что?

— За общество пострадал, — небрежно ответил Андрей.

Андрей не врал. Он действительно прямо с гауптвахты выехал в командировку.

Еще осенью прошлого года кому-то из интендантского управления пришла в голову гениальная идея усовершенствовать форму одежды красноармейца: укоротить шинели так, чтобы полы были на сорок сантиметров от земли.

Такое нововведение никому в армии не пришлось по душе. Оно уродовало фигуру человека. Иному малорослому бойцу приходилось носить шинель чуть ли не выше колен, а тут еще ботинки с обмотками.

Люди в армии ходили в нормальных шинелях, в каких испокон веков ходила русская армия, а батарейцы, придерживаясь старых артиллерийских традиций, щеголяли в длинных до пят.

Начальник снабжения полка Проскуряков, видимо получивший нагоняй сверху за невыполнение указаний, решил одним ударом покончить с крамолой.

Пользуясь тем, что наступила пора сдавать полушубки, выданные еще во время войны, он приказал в первую очередь переодеть батарейцев и решил сам осмотреть всех бойцов после получения новых шинелей. Дежурному по батарее было приказано привести подразделение к штабу полка прямо со склада.

Как на грех, в этот день дежурил Андрей. И как ни уговаривал он писарей на складе, шинели выдали точно по новой инструкции.

Когда Андрей вышел со склада, Мухаметдинов уже выстроил бойцов, напоминавших своим видом ощипанных петухов.

— А ну, короткополые! — крикнул Андрей в сердцах. — Топай за мной!

Подав такую необычную команду, он зашагал к штабу, тая в душе горькую обиду и злость. Однако на полдороге его хмурое лицо словно озарилось ярким светом, и он, засмеявшись, подал команду:

— Сто-ой! Снять всем шинели!

Строй смещался. Люди не поняли команды.

— Оглохли, что ли? Снять шинели! — повторил Андрей и, подозвав с левого фланга самого маленького красноармейца Василенко, подал свою шинель. — На, носи на здоровье. Твою дай мне!

Капитан Гусев в это время был в кабинете командира полка. За окном, с треском отбивая шаг, проходило какое-то подразделение. Гусев, продолжая докладывать план занятий в подразделениях, мельком взглянул в окно и внезапно замолк.

Мимо штаба проходила батарея семидесятишестимиллиметровых орудий. Лица бойцов были сосредоточенны, они отбивали шаг, как на параде, но вид!.. Вид! Полы шинелей передних едва прикрывали карманы брюк и при каждом шаге вздрагивали как бабьи юбки. Впереди залихватски топал Андрей.

Плечи комиссара тряслись от беззвучного хохота.

— Вот чертенок! Вот чертенок, что вытворяет! — с угрозой проговорил полковник. — Устроил маскарад! Посмотрите, мол, какие мы красавцы. Переодел ведь по дороге. Шинели малорослых передал высоким.

— Я расследую и доложу, — сказал капитан, приняв гнев полковника на себя.

— Что тут расследовать? Выдумщик-то вон он, выкидывает впереди свои длинные ходули, — показал комиссар на Андрея. — Кроме него, никому такое не выдумать.

— Смотрите, смотрите, что делает, — продолжал полковник, но уже без всякого гнева.

— Батарея, смирно! — лихо рявкнул Андрей, увидев сбегающего с крыльца Проскурякова. — Равнение на…

— Назад! Кого вы ко мне привели? Кого? — заорал Проскуряков, косясь на окна кабинета командира полка. — На склад! Переодеть всех! Правое плечо вперед!

Андрей и тут схитрил. Чтобы не показать Проскурякову левофланговых, он скомандовал:

— Батарея, кру-угом… марш! Бегом! — А ведь своего добьется, — заметил комиссар.

— Сегодня же посадить, на десять суток…

А Андрей Куклин, не подозревавший, чем закончится для него эта рискованная затея, переодел на складе всех бойцов в такие шинели, что позавидовал бы самый ярый поклонник артиллерийских традиций.

Зато во время вечерней поверки Андрея вывели из строя и заставили снять ремень. Через несколько минут он уже шагал с опущенной головой перед дулом незаряженной винтовки Мухаметдинова.

Скучно было Андрею на гауптвахте. Он даже приуныл: как тут проживешь десять суток без товарищей?

Но скучная жизнь продолжалась недолго. Уже на следующий день еще до обеда на гауптвахту зашли командир и комиссар полка.

— Знаешь, Куклин, за что тебя посадили? — спросил командир полка.

— А как же, товарищ полковник. Знаю.

— Скажи по совести: правильно тебя посадили?

— Товарищ полковник, вы же сами знаете, что значит форма… Какие были бы мы артиллеристы в этих шинелюшках? Срамота одна…

— Но ты же обманул начхоза Проскурякова. За это что полагается в армии?

— Я же для батареи старался, товарищ полковник. Для общества.

— Ну, коли для общества — прощается. Отправляйся в батарею и спешно собирайся в командировку. К Снопову поедешь. Сумеешь разыскать его в Ленинграде?

— Сумею, товарищ полковник. Найду.