По земле ходить не просто

Аня и Сергей немного запоздали из-за уроков. Когда они вошли в библиотеку, где проходило собрание, выступал инструктор райкома Гришин. Его они знали: каждый, раз, когда он приезжал в Климковичи, он ночевал

У них.

Слушая доклад, Сергей украдкой разглядывал невысокого человека лет тридцати пяти, который сидел в стороне у стеллажей с книгами.

— Кто это? — спросил Сергей соседа по скамейке. — Первый секретарь райкома партии Ванин. Ванин чем-то был похож на Барановского. Такое же открытое светлое лицо, спокойные, ясные глаза. Такие же густые темно-русые волосы, зачесанные набок. Полной неожиданностью для Ани и Сергея было, когда при обсуждении кандидатуры будущего секретаря назвали фамилию Заякина.

— Да что вы, товарищи! — взмолился Сергей. — Нельзя же подходить к этому делу так несерьезно. Какой из меня секретарь? Я же только-только приехал, да и людей здесь не знаю.

— А разве люди рождаются с качествами секретарей? — бросил Ванин, не отрываясь от книги, которую он не то читал, не то просто разглядывал. — Знаю, что не рождаются, но…

— Расскажите биографию!

— Какую общественную работу раньше выполняли?

— Нет ли репрессированных родственников? Досадны и надоедливы были эти вопросы.

— Товарищи, не справиться мне…

— А вы работайте всей организацией, — посоветовал Ванин, — наверняка справитесь.

Сергея выбрали единогласно.

Принимая дела от прежнего секретаря, Сергей задержался в библиотеке.

— Вот вы и попали в самую гущу, товарищ Заякин, — сказал ему Ванин. — Вам придется взять на себя еще одну нагрузку. Райком утвердил вас пропагандистом. Будете заниматься изучением истории партии с сельским активом. Знаний у вас хватит.

Возвращаясь домой, Сергей встретил у крыльца школы Барановского. — Ну, секретарь, желаю успеха в работе.

— Боюсь я, Антон Антонович. Не по мне эта работа.

— Ничего. Народ вы молодой…

Поговорить как следует не удалось. Со второго этажа школы с шумом сбежали учащиеся старших классов и окружили Барановского.

— Тон Тонч, мы до вас! Разрешите литературный вечер до двенадцати.

— Завтра же выходной, Тон Тонч. — Хотя бы до одиннадцати, Тон Тонч.

— Тон Тонч! Тон Тонч! — передразнил их Барановский, прищурив смеющиеся глаза. — Нельзя! Понятно?

А ну, брысь отсюда! — крикнул он, топнув ногой, и, обняв несколько человек, толкнул к лестнице.

Учащиеся с шумом кинулись вверх.

Сергей позавидовал Барановскому. Какому-нибудь постороннему человеку такое обращение с учащимися показалось бы слишком свободным, запанибратским. Педантичного инспектора оно привело бы в ужас. А ведь сколько теплоты и сердечности заключалось в его обращении с ребятами. Дети чувствовали это и платили ему тем же.

Сделай то же самое Сергей или кто-нибудь другой, ничего, пожалуй, кроме досадного и неприятного конфуза, не получилось бы.

Сколько лет понадобится Сергею, чтобы завоевать такое отношение к себе со стороны учащихся? Не каждому ведь дано заслужить их любовь.

* * *

— Трудолюбивый ты человек, как я погляжу, — говорил Сергею старик, сосед по дому, сидевший на опрокинутом ведре. — И, видно, надолго решил осесть в наших краях, если вздумал сад заложить.

Сергей, пользуясь осенними погожими днями, каждую свободную минуту отдавал работе на участке при квартире — закладывал сад. Сегодня было воскресенье, и он работал с утра.

Воткнув в землю лопату и вытирая пот, Сергей ответил:

— Не знаю, как придется. Во всяком случае, не пропадет. Другой попользуется…

Сосед дал несколько полезных советов и, покурив, ушел на свой участок. Сергей рассадил яблони и начал копать ямы под крыжовник. В это время его окликнули из-за забора:

— Здоров, пан профессор! Не ожидал меня встретить здесь?

Сергей чуть не онемел от удивления. Перед ним на тропинке, опираясь на оградку, стоял бывший председатель райисполкома в Островном Карпов.

— Какой я профессор, да еще пан? — ответил Сергей, не зная, как отнестись к этой встрече.

— А это вашего брата, людей с высшим образованием, так называют на территории бывшей панской Польши. — Не ожидая приглашения, Карпов открыл калитку и вошел в садик.

Одет он был в светлый плащ и голубой костюм. Фетровая шляпа сдвинута на затылок. Он заметно изменился после Островного: лицо потеряло прежнюю водянистую одутловатость и выглядело здоровее, но под глазами остались красноватые мешки, признак неуемного пьянства.

— Не думал я, что придется встретиться, — холодно сказал Сергей.

— Гора с горой не сходится, а мы люди… Я ведь здесь с апреля. Торгашом заделался. Кому-то и этим надо заниматься. Недавно узнал, что Заякины в районе. Сначала не поверил. Позвонил в районе Точно. Сегодня представился случай заехать. Пригласи, что ли, в гости.

— Пойдемте…

В комнате Карпов, не раздеваясь, прошел к столу.

— Не скучно здесь после Островного? — спросил он.

— На нашей работе не приходится скучать.

— Да, дел на свете хватает. Вот что… Дай-ка сюда стаканы. И если найдется — закусить. Отметим встречу. А Анна Григорьевна где?

Карпов вытащил из карманов две поллитровки водки и поставил их на стол.

— Зачем это? — возразил Сергей. — В своем доме я бы должен угощать.