Победа Сердца

Стивен Харт смотрел прямо в глаза своей собеседницы и, казалось, кроме них двоих всё остальное пространство просто-напросто исчезло – и юный Кевин, и стены больницы, и даже сам остров, что виднелся за окнами, – я не пытаюсь вас запугать, моя дорогая, – вздохнул Харт, – я лишь хочу открыть вам правду, только и всего. Ну так что, вы хотите закончить с триумфом свой репортаж с острова Змея-Утконоса?

Виктория не поверила своим ушам: «Откуда… Нет, вы меня разыгрываете, скажите мне – кто вы на самом деле такой?!»

88. – Никто! – громко расхохотался призрак, раскинув руки и обращаясь своим звенящих смехом к звездам, которые, подобно хрупким кристаллам, стали пританцовывать в ритм его вибрациям, готовясь в любую секунду взорваться от напряжения.

Юный зритель сидел, наблюдая за представлением и за тем, как фокусник буквально одним своим жестом заставил ожить статичные декорации звезд и планет, спутников и спиральных галактик, что начали плясать вокруг него в невообразимом энергетическом вихре, который поглотил смеющегося артиста, апогеем хохота и искренней радости которого стала вспышка экстаза – взрыв, заставивший всю аудиторию содрогнуться. Понемногу привыкая к теперь уже пустой сцене, молодой зритель вздрогнул, когда его плеча коснулась чья-то ладонь. В следующее мгновение он синхронно с пучком света от софитов поднял взгляд и во всём своем ослепительном величии наблюдал широкую улыбку фокусника, чья верхняя часть лица была скрыта маской, которая, несомненно, как и эта золотая маска солнца, смеялась от радости, которую сейчас испытывал весь зал, глядя на переродившегося волшебника, и стала под громкие овации спускаться вниз между рядами к сцене, на которой он буквально взорвался, чтобы переродиться вновь.

Несмотря на то, что сияние прожекторов ушло с юного зрителя, и стало светочем для артиста, что махал рукой своей благодарной публике, пожалуй, первый раз в жизни юноша чувствовал не замаскированную и скребущую его сердце зависть по отношению к чужому успеху, но неприкрытый восторг и бесконечное вдохновение, которое буквально подкинуло его на совершенно иной уровень. Глядя на поклонившуюся перед вставшим всем залом на ноги фигуру, юноша, тем не менее, не сдвинулся с места, всё так же сидя, вжавшись в кресло, чувствуя тепло, оставшееся на его плече от прикосновения фокусника, и ощущая, как каждый волос на его теле, поднявшись, наэлектризовался, и он сам, казалось, стал настоящим генератором энергии, которому изо всех сил приходилось сдерживаться, чтобы не взорваться от разрывающих его изнутри вибраций.

Аплодисменты не утихали и были адресованы одному единственному человеку, а потому люди, их адресующие, совершенно естественно, не заметили, как один маленький человек из толпы уже успел выскользнуть из передвижного цирка наружу на улицу, где желтоватый свет фонарей освещал белые бугры ледяной пустыни, в то время как маленькие геометрические снежинки падали на них, заставляя разрастаться и укрывать своим теплым одеялом спячки столицу империи.

Протянув руки и позволив одной из этих безукоризненно симметричных творений природы приземлиться на предусмотрительно одетую варежку, юноша внимательно разглядывал, а, возможно, даже бессознательно медитировал на эту идеальную форму, сам того не заметив, как его ум точно таким же гармоничным образом сложился в единую картину. Теперь он понимал, почему до этого каждое чужое достижение отзывалось внутри не восторгом, а грустью и завистью – поскольку они не были его, однако свой собственный потенциал не мог уже ждать подходящей возможности. Он хотел во что бы то ни стало вырваться наружу, и ему всего-то и нужно было, чтобы верное направление, которое теперь, как он знал наверняка, было открыто этим в прямом смысле, сияющим человеком, который, возможно, сам того не зная, поменял своим небольшим выступлением судьбу целой эпохи.

Совершенно не облачая свои чувства в эти сковывающие и, скорее всего, скоропостижные мысли, юноша просто наслаждался тем волшебным чувством, которое ему подарило это удивительное стечение времени и обстоятельств. Прежде чем он успел начать их анализировать, его плечо, несмотря на то, что теперь было покрыто теплым мехом пуховика, вновь воспламенилось от жара прикосновения, которое всецело принадлежало звездам, что, несмотря на сильный снегопад, невидимыми глазами согревали его в этот морозный зимний вечер.

89. – Ну и кто же этот таинственный «светоч» – третий, как ты выразилась, элемент в твоей воображаемой мозаике?

– Мозаике? Какой мозаике? – чуть сжавшись, переспросила Виктория, которая, даже в олимпийке Кайла, которую он любезно предложил подруге, всё равно подмерзала, несмотря на теплую ночь, ожидая, когда уже, наконец, появится ранее летнее солнце и согреет ее своими лучами.

– Ты меня прекрасно поняла, – безутешно вздохнул Кайл, – кто же тот человек, который поможет тебе определиться? Может им все-таки буду я? – напрямую спросил молодой человек.

– Честно, не знаю, – ответила Виктория, – я всё же надеялась на третий вариант.

– Ну, я понял, то есть я совсем не подхожу…