Победа Сердца

– Что… – безвольно промямлил послушник, моментально сжавшись, чувствуя, как его начинает укачивать в мире, который как будто бы стал приходить в движение – а точнее, он сам – молодой монах начал набирать обороты, ощущая, как страх и безумие накатывают на него новой волной и пронзают его сердце, подобно раскаленным стрелам Бога Грома, что, превратившись в сияющих разъяренных змей, стали пожирать душу отступника изнутри.

91. – Я… я не знаю, – промямлил Грегори в надежде позабыть свое собственное имя, но вместо этого воспоминания, как и всё, с ним связанное, с невероятной скоростью стали всё сильнее разворачиваться, вместе с тем, как сосуд, их вмещавший, в виде испуганного писателя стал в свою очередь сжиматься на пассажирском сиденье. Он был физически не в силах обратить свой взгляд к спутнице, что стальным голосом произнесла за него его же собственный вопрос, который содержал ответ, принять который спрашивающий был не готов, по крайней мере, не так и не сейчас.

– Я не знаю, – вновь повторил свои мысли вслух Грегори устами своей спутницы, имя которой он не знал, и которая везла его сквозь пространство и время навстречу неизведанному.

Пассажир попытался поднять голову, но почувствовал, как весь его организм скрутило от нестерпимого дискомфорта, который будто бы превратил всё его нутро в пружину, которую придавило огромной глыбой без всяческой возможности выпрямиться.

– Я не знаю, Джаред, почему ты всё еще находишься тут, – вновь произнес переливающийся различными оттенками звуков и интонаций голос, который своим безапелляционным тоном разрезал внутренности пассажира, к которому, по всей видимости, и было адресовано данное обращение, и который уже более не мог идентифицировать себя с кем бы то ни было определенным, пытаясь изо всех сил оттянуть тот момент, когда его собственное необузданное нутро вырвется наружу. Тут его утешением была лишь одна мысль о том, что этот момент можно оттягивать до бесконечности, но шутка была в том, что эта самая вечность и была тем самым моментом, когда его вырывало раз за разом на резиновый коврик в транспортном средстве.

Только оказалось, что та самая масса, которая рвалась через его горло наружу, была ничем, фантомом, и всё, что, казалось, находилось внутри, было уже там – внизу. Пассажир ощущал своими оголенными ступнями вязкую черную жидкость, которая стала подступать сначала к его коленям, затем, поднимаясь всё выше и выше, тем самым вынуждая путника с отчаянием пытаться открыть дверь наружу. Вмиг пришло озарение, страшная догадка, что они, отравившись какими-то веществами, отправились кататься на машине с незнакомкой и, в итоге, попросту слетев с трассы, угодили с обрыва в океан и прямо сейчас медленно тонут. В отчаянии пассажир попытался выбить стекла автомобиля руками, однако, вместо того, чтобы вдребезги разбиться и впустить внутрь воду, после чего можно было бы, задержав дыхание, попробовать, хотя бы попробовать, выбраться-выплыть наружу, Грегори ощутил, как его руки стали резиновыми, и что он не мог сделать ничего с тем самым злополучным стеклом, когда вода уже подступила к его горлу, а затем залила весь салон целиком. Несмотря на опаснейшую ситуацию, оказавшись целиком погруженным в воду, путешественник, тем не менее, не ощутил никакого дискомфорта. Не было состояния удушливости – нет, казалось, он наоборот мог дышать впервые по-настоящему, благородя этому «бульону», в котором он находился, и который, казалось, был продолжением его самого.