Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов

Чемоданные настроения охватили и некоторых лидеров УССР. Вот в каких резких тонах писал И. В. Сталин руководителю украинских коммунистов Н. С. Хрущёву 10 июля 1941 года: «Ваши предложения об уничтожении всего имущества противоречат установкам, данным в речи т. Сталина, где об уничтожении всего ценного имущества говорилось в связи с вынужденным отходом частей Красной Армии. Ваши же предложения имеют в виду немедленное уничтожение всего ценного имущества, хлеба и скота в зоне 100–150 км от противника, независимо от состояния фронта. Такое мероприятие может деморализовать население, вызвать недовольство советской властью, расстроить тыл Красой Армии и создать, как в армии, так и среди населения, настроения обязательного отхода вместо решимости давать отпор врагу». Верховный главнокомандующий де-факто обвинял Хрущёва в паникёрстве. Не на эти ли упрёки запоздало отвечал Хрущёв на XX съезде, создавая смехотворный миф о сталинской прострации? Но личная трусость Хрущёва – это ещё, разумеется, не кризис советской системы.

Иногда фальсификаторы аргументируют «крах» советской власти в годы войны быстрой трансформацией политического режима. Это выражалось, в частности, в смене привычных для конца 1930-х годов методов управления. Вместо них происходил переход к новым, часто более демократическим. Признавая данную тенденцию, никак нельзя согласиться с оценками её характера. Здесь необходимо учитывать два обстоятельства общетеоретического и практического плана.

Во-первых, советская система в годы войны видоизменялась далеко не только под давлением протестных настроений в обществе. Сам по себе резкий переход от мира к войне привёл к серьёзным переменам настройки аппарата власти с учётом динамики обстановки. Во-вторых, изменения шли и в течение всех предшествующих десятилетий, начиная с 1917 года. Абсурдно настаивать на том, что в годы войны этот непрерывный процесс рихтовки государственного механизма нужно было заморозить. Наконец, не стоит забывать судьбу имперской России. Косность политических институтов в конечном итоге привела её к гибели. Следовательно, гибкость советской системы служит доказательством её устойчивости, а не кризиса.

Начавшаяся война поставила на повестку дня решение многих новых задач. Одной из них была реконструкция политической системы СССР. Планы по превращению страны в единый военный лагерь имелись ещё до её начала. Но жизнь вносила свои суровые коррективы в прежние намерения. Заниматься отладкой государственной машины приходилось в чрезвычайных условиях.

Под натиском превосходящих сил врага Красная Армия с боями отходила. Нарушались налаженные в предвоенный период каналы и рычаги управления, в том числе армией. Насущной потребностью было и изменение идеологических установок. Нужно было по-другому, с учётом военного времени выстраивать систему взаимоотношений власти и общества. Без прочной смычки и взаимного доверия между ними о победе можно было бы забыть. Предстояло объединить волю миллионов людей и направить её на достижение общей цели. Каждый советский человек – от солдата до генералиссимуса – должен был выполнить свою часть общей задачи. Только так можно было переломить хребет врагу, навязавшему нам войну, не виданную прежде по своим масштабам и бесчеловечности.

Ненаучно и аморально извращать и преувеличивать негативные факты в политической сфере военного времени. Произнося свой знаменитый тост «За русский народ» 24 мая 1945 г. в Кремле на приёме в честь командующих войсками Красной Армии, И. В. Сталин вспоминал: «У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения в 1941–1942 гг., когда наша армия отступала, покидала родные нам села и города Украины,

Белоруссии, Молдавии, Ленинградской области, Карело-Финской республики, покидала, потому что не было другого выхода. Иной народ мог бы сказать Правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошёл на это, ибо он верил в правильность политики своего Правительства и пошёл на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии». И доказательных возражений против этих слов не было и нет до сих пор…

* * *

Процесс перевода государственной машины на военные рельсы был запущен в первые же часы войны. Некоторые мероприятия были продуманы заранее, другие – стали ответом на быстро меняющуюся ситуацию. Уже в первый день войны 22 июня Политбюро, а затем Президиумом Верхового Совета СССР принимаются четыре важных документа, определивших характер мобилизационных мероприятий. Это указы: № 95 «О мобилизации военнообязанных»; № 96 «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», № 97 «О военном положении»; № 98 «Об утверждении Положения о военных трибуналах».