Победа ускользает

Утром шестого октября по всем каналам связи Империи выступал Пантократор Роберт XII, только что выведенный из анабиоза и более или менее вошедший в курс дела. Указ от первого октября был отменен. Возвращался статус-кво. Конфедерации были принесены глубочайшие извинения. Особенно Его Величество остановился на телемской ситуации. Он объявил, что арестовывает все руководство телемского управления СБИ и все командование Специального корпуса. Мало того: он и в центральном аппарате Службы Безопасности Империи, имеющей тысячелетнюю историю, провел определенную чистку и даже поменял ее название — из СБИ сделал ее Министерством Имперской Безопасности, назначив новым министром популярного в народе имперского посла на Кальере (старый начальник СБИ, вместе с Робертом лежавший в анабиозе, не пережил выхода из анабиотической ванны и умер от инфаркта). Пантократор объявил траур по всей Империи и соболезнование родственникам погибших. Он сообщил, наконец, что сам летит на Телем — и прилетел на следующее утро, страшно худой и заросший длиннейшей бородой. Не дождавшись его прилета, застрелились с десяток чиновников, включая вице-президента Телема (то есть фактического наместника Пантократора на Зеленом Мире) и генерал-губернатора Тоскалузы.

Роберт полностью сменил состав СБИ и Корпуса на планете, всех участвовавших в подавлении мятежа офицеров обеих сил разжаловал в рядовые и отправил служить на Периферию, отменил цензуру, разрешил телемитам занимать высшие командные посты в Империи (и сразу назначил новым командиром Корпуса свежепроизведенного телемского генерала), на три процента снизил налоги и ввел «политику открытости и плюрализма мнений». Это, конечно, было немало. Но главный вопрос не был решен. Телем оставался в составе Империи. И если никем, кроме ничтожной горстки диссидентов, этот момент раньше не подвергался серьезному сомнению, то теперь вся планета говорила только об этом.

Прошло пять лет. Пользуясь новым, дырявым как решето, законодательством, телемские фирмы переориентировались на новые рынки. Грабительский вывоз продовольствия в Космопорт в счет налогов был прекращен, зато нашлись новые источники доходов — тот же Стагол, к примеру, обнаружил, что ввозить товары с Телема дешевле, чем доставлять их с Земли-Большой. А политическая рознь продолжалась. После первого приступа либерализма Пантократор очухался и обнаружил, что Телем стремительно уходит из-под его власти. В речах Пантократора, касавшихся Телема, появились раздраженные, а потом и гневные ноты. А тут еще история с Зайнеманом, столь поучительная, что стоит изложить ее подробнее.

Родом из Телемской Тюрингии, Петер Зайнеман вырос на ферме близ уездного города Урвальд. Шестнадцати лет он закончил местное строительное училище и четыре года проработал в Урвальде, в небольшой строительной компании. Потом он вступил в Союз Развития. Это, если можно так выразиться, унионистская партия, проводящая на Телеме интересы Империи. Более верного имперского подданного, чем молодой Зайнеман, было трудно себе представить! Он сделал быструю политическую карьеру: в двадцать пять лет стал секретарем уездной молодежной организации Союза Развития, в тридцать — секретарем урвальдского партийного комитета, в тридцать пять — возглавлял комитет Союза Развития в Тюрингии. Когда Зайнеману исполнилось тридцать семь, тогдашний вице-президент Телема (одновременно — председатель Союза Развития) пригласил его в Лисс градоначальником.

Зайнеман развернулся сразу и широко. В городе грянула кампания по борьбе с коррупцией, и дюжины две крупных муниципальных чиновников с треском сели в тюрьму. Градоначальник железной рукой навел порядок в городском хозяйстве — коммунальных службах, транспорте и городской связи, — навел так, что многомиллионное население Лисса было готово носить его на руках. За двенадцать лет градоначальничества Зайнемана Лисс из замусоренного, задыхающегося в транспортных пробках, опасного и дорогого для жизни мегаполиса превратился в пусть очень большой, но относительно чистый, опрятный и вполне безопасный город. Зайнеман даже умудрился победить уличную преступность, легализовав «гражданские отряды самозащиты» и решительно реформировав городскую полицию. Потом грянул сороковой год.