Победа ускользает

Зайнеман не встревал в «дело сорока», поскольку в его компетенцию оно не входило. Однако восстание очень даже вторгалось в сферу его компетенции. В первый день градоначальник метался из СБИ в штаб Корпуса, пытаясь остановить кровопролитие. На второй, когда озверевшие, с побелевшими глазами спецназовцы рубили саперными лопатками демонстрантов на авеню Меррагод, а университетский парк заволакивали дымы, прикрывая строительство баррикад между корпусами, побледневший и заметно поседевший Зайнеман явился в резиденцию генерал-губернатора Тоскалузы и заявил, что если кровопролитие не будет немедленно прекращено и виновные не будут немедленно наказаны, он тут же обесточит и лишит подачи воды все имперские учреждения и прикажет городской полиции стрелять в спецназовцев. Генерал-губернатор посмеялся над Зайнеманом и приказал его арестовать, но тот прямо из приемной по своему мультикому отдал приказы городским электрическим компаниям, водоснабжению и полиции. Большая часть полиции действительно принялась защищать демонстрантов и даже кое-где отбросила спецназ, дав возможность безоружным толпам разбежаться. Подача воды и энергии на объекты Службы и Корпуса действительно прекратилась, и далеко не все они смогли перейти на автономные источники. Зайнемана ждал военно-полевой суд, но тут прилетел Пантократор, принялся наводить порядок, схватился за Зайнемана, как за образец верности имперским ценностям Порядка и Справедливости, и впопыхах назначил его вице-президентом Телема. Президентом, напомним — Наследственным и Пожизненным — был он сам.

Вице-президентство Зайнемана продлилось год. За это время он успел провести в местном Федеральном Собрании новые экономические законы, построить на площади Ризом в Лиссе монумент погибшим в октябрьских событиях (официально это именовалось «беспорядки октября 40-го»), присвоить Лисскому университету имя Марка Лионзо и выделить миллиард марок на восстановление зданий и научной базы, а также выплатить родственникам всех погибших — в том числе и родственникам пяти тысяч погибших бойцов Специального Корпуса — по сто тысяч марок, причем не из местного бюджета, а из имперского, воспользовавшись для этого фондом свежесобранного имперского налога. Популярность Зайнемана взлетела до небес. И тут он сделал решающий шаг в своей карьере. В годовщину «беспорядков», в октябре 41-го, он выступил на траурном митинге и объявил, что выходит из «Союза развития» и, как вице-президент, уравнивает СР со всеми остальными общественными организациями, до общества филателистов включительно. Это означало — лишить проимперскую партию, куда из карьерных соображений вступали миллионы людей, всякой бюджетной поддержки.

Через неделю Зайнеман был снят, указ об уравнивании СР в правах во всеми общественными организациями отменен, но дело было сделано: почуяв, куда и откуда дует ветер, телемиты тысячами побежали из партии. Стало модным публично сжигать партийные карточки, заявляя о свей полной непричастности к кровавым преступлениям Империи на Телеме.

Зайнеман же уцелел. Время было не то, чтобы его посадить (хотя такая возможность, вероятно, не исключалась). Уже в декабре 41-го он предпринял следующий мощный шаг. На Телеме были объявлены выборы в Сенат Империи Галактика, представительный орган при Пантократоре: из трех телемских сенаторов двое (от Тюрингии и Тоскалузы) ушли в отставку по достижении 75-летнего возраста. Зайнеман выдвинул свою кандидатуру — и не от Тюрингии, где, как знаменитый земляк, имел бы преимущество, а от Тоскалузы. Новый вице-президент, Джек Шустер, в панике выдвинул против Зайнемана кандидатуру виднейшего телемского ученого — академика Симеро, но тот свою кандидатуру снял за день до голосования, и Зайнеман стал имперским сенатором от Телемской Тоскалузы при 69 % проголосовавших «за».

Ходили слухи, что, узнав об избрании Петера Зайнемана, Роберт XII топал ногами и всерьез заявлял, что не станет принимать у нового сенатора присягу. Однако принял и даже вежливо подал руку, хотя второго нового сенатора, Обершварца из Тюрингии, только что не целовал.

Обретя сенаторскую неприкосновенность, Зайнеман на первом же заседании Сената внес законопроект об объявлении на Телеме референдума о предоставлении независимости.

Сенат вернул законопроект на годичную — до следующей сессии — доработку.

Зайнеман не унывал, разъезжал по Тоскалузе и вел весьма грамотную и умелую агитацию за независимость.