Победа ускользает

В наушниках Кригера раздался короткий прерывистый сигнал: это означало, что тени прошли через щель в заборе, и последняя из теней нажала кнопку с внутренней стороны опоры (обычно нажатие этой незаметной кнопки позволяло обходящей раз в несколько часов периметр охране открыть секцию изнутри, чтобы выйти и проверить полосу кочек вдоль забора). Кригер движением пальцев активизировал следующую цепь команд. Притянутая последней тенью на место секция снова дрогнула: стальные штифты встали на место.

Водитель продолжал лениво кидать коробки, а тени по одной мимо него (он их явно не видел) проскальзывали в кузов «таракана». Вот тут Кригер смог сосчитать тени: их было пять. Министр облегченно вздохнул и сказал в микрофон:

— Джо, давай назад.

Водитель бросил в кучу последние две коробки, задвинул шторки, обошел свой агрегат, забрался на сиденье, и «таракан» резво покатил обратно к стоянкам.

— Встанешь, разблокируешь шторки и уйдешь, — напомнил ему Кригер.

— Помню, — ответил рабочий. Кто отдает ему команды, он не знал. Час назад начальник смены дал ему задание и сказал, что команды начать и закончить операцию он получит по радио, на обычном канале. А когда Джо выразил удивление всем этим, начальник смены спросил его:

— Ты как голосовал, парень?

— За независимость, — ответил Джо.

— А сороковой помнишь?

Джо только хмыкнул. Вся смена знала, что в сороковом он ходил на демонстрацию и спецназовцы сломали ему ногу одним-единственным ударом резиновой палки.

— Так вот иди и помни про сороковой, — заключил начальник смены.

Джо ничего не знал о том, что всего в пятнадцати метрах от него, за забором, лежали и внимательно смотрели на него спецназовцы; он догадывался, что внутрь его «таракана» кто-то влез (машина заметно осела), но, убей Бог, не мог понять, как — он же никого не видел! Так или иначе, он подогнал, как было велено, свой «таракан» к боковому лифту третьего грузового узла, рядом с освещенным вторым, где готовили к старту кальерский транспорт с грузом знаменитой тоскалузской мебели. Потом разблокировал шторки, вылез из кабины и зашагал к диспетчерской. Очень хотелось ему обернуться, посмотреть, кто же выйдет из «таракана», но он не обернулся.

Находившийся у третьего узла «таракан» был слишком далеко от сканеров, и Кригер не видел, как пять теней выскользнули из машины и обогнули узел, надежно скрывший их от южной части поля. Теперь их могли видеть только с башни диспетчерской. Кригер переключился на сканер башни и отчетливо увидел пять уже вполне ясных человеческих фигур, рысцой приближающихся к темной грушевидной махине «Лося». Министр замешкался было, переключая радиоканалы, но тут же нашел нужный, в левом окне крайнего правого монитора высветившийся как «заправочная служба», услышал переговоры заправщиков на освещенных втором и седьмом узлах и сказал:

— Второй узел, заправка, я — орел.

— Слушаем, орел, — откликнулись заправщики с сибирским акцентом.

— Пар готов?

— Готов, командир.

— Давайте пар.

Заправщики так же, как Джо, не знали, кто именно отдает им приказ: они действовали по инструкции начальника смены, который велел им, когда на обычном радиоканале их вызовет некий «орел», стравить прямо на поле излишек конвективного пара из системы закачки компенсата. Вообще-то конвективный пар из труб теплообмена полагалось стравливать в подземный дренажный туннель, стравление его на поле считалось браком, тем более перед запуском корабля, но раз уж начальник смены так велел… Заправщики, два ражих бородача, дружно наклонились и на своем телемско-сибирском диалекте сказали друг другу:

— Nu, ras-dva-trih, i-i-yetit'…eeeeehhhh!

Единым рывком они выволокли из-под дренажной решетки толстый, в два кулака толщиной, гофрированный шланг, и от второго узла в южную сторону, мгновенно заволакивая поле, ударила плотная струя холодного конвективного пара.

— Ras,dva,trih,ch'tyrih,piat', - отсчитали заправщики и с дружным воплем «yetit'!» одним толчком снова загнали шланг под дренажную решетку.

— Malatsih, — с акцентом, но по-сибирски сказал им в наушниках невидимый «орел». Поле заволокло полупрозрачным, упорно расползающимся, липким туманом: конвективный пар компенсатных трактов в сыром и прохладном ночном воздухе может не рассеиваться часами. Таким образом, та часть поля, где стоял темный, неосвещенный «Лось», в течение минуты оказалась полностью скрытой от наблюдения МИБовских бойцов с южной и юго-восточной стороны, где сетчатый забор позволял визуальный контроль за полем.

— Что за дела? — поинтересовались на волне МИБ. — Юг, что у вас?

— На поле пар какой-то, — растерянно отозвались из цепи. — Не видно ни хрена.

— Та-ак… понятно, — отозвался начальник. — Юг, рассчитайсь!

— Первый… Второй. Третий. Четвертый… — заговорили в цепи. — Девятый… десятый…

— Одиннадцатый, как слышишь? Одиннадцатый!

Тишина.

— Двенадцатый?

— Я двенадцатый.

— Одиннадцатого видишь?

— Так точно.

— Иди к нему.