Победа в тайной войне. 1941-1945 годы

В ходу утверждение о том, что Ежов прежде всего уничтожал работников старой школы Дзержинского. Это в принципе верно. И Берия их уничтожал, и Абакумов их не любил. Многие оказались выбиты, особенно те, кто занимал руководящие должности в органах госбезопасности и разведки. Но мы забываем и другое очень важное обстоятельство. Среди старых кадров «школы Дзержинского» наблюдалась известная напряженность в личных отношениях, имело место некоторое соперничество.

Так было и в органах разведки. Эйтингон, который почти с самого начала существования Иностранного отдела ОГПУ работал в нем и со временем вырос в крупного работника, рассказывал мне о напряженных отношениях между Ягодой и Трилиссером, не ладили между собой начальник контрразведки А. Артузов и начальник ИНО Трилиссер. Артузов, как известно, стал впоследствии начальником разведки. Трилиссер же перешел на работу в Коминтерн. Артузов в письме к Менжинскому в 1931 году оправдывается за некоторые упущения в работе и даже пишет о «триллиссерских извращениях» в работе разведки. Неудивительно, что когда эти люди были арестованы, они давали показания друг против друга как о «заговорщиках в НКВД».

Когда в Комитете Партийного контроля при ЦК КПСС проверялось мое дело, оказалось, что в различных приложениях к нему были аккуратно подшиты в качестве «компрометирующих материалов» выписки из провокационных показаний и доносов (в 1930–1961 годах) фактически на всех видных работников советской разведки в довоенный период и послевоенные годы правления Сталина.

Ко мне было исключительно доброжелательное отношение руководства КПК в лице А. Пельше, И. Густова, начальника секретариата КПК Г. Климова. Поэтому, ознакомившись с этими документами, я напрямую, без обиняков спросил Густова, почему в ЦК КПСС при рассмотрении реабилитационных документов все равно представлялись из прокуратуры и КГБ протоколы допросов арестованных, свидетелей и осужденных по сфальсифицированным политическим делам 30—50-х годов, правда, с чудовищной и циничной оговоркой, что «данные, приведенные в протоколах, не вполне достоверны». Разъяснения меня просто потрясли. И. Густов и Г. Климов откровенно сказали, что, к сожалению, «наверху», независимо от реабилитации того или иного человека, его принято считать скомпрометированным. Эта логика жива и сейчас. Компрометирующие материалы по делам репрессий в сфере госбезопасности разведки подлежат вечному хранению и, очевидно, использованию.

Обстоятельства и мотивы репрессий в органах госбезопасности и разведки можно понять, лишь разобравшись с лживой версией о мифических заговорах в органах НКВД — МГБ — КГБ. Надо также иметь в виду, что советское руководство от Сталина до Горбачева приложило немало усилий к тому, чтобы втоптать в грязь и скомпрометировать всех без исключения руководителей советской разведки и контрразведки 30–50 годов. Дело не только в руководителях — Ежове, Берии, Абакумове, Молотове (в 1947–1949 годах возглавлял Комитет по информации). Фактически тюрьмам, гонениям, ссылкам были подвергнуты все без исключения руководители разведки, контрразведки и самостоятельных служб. Помимо Судоплатова и Эйтингона этой участи не избежали П. Фитин (уволен по служебному несоответствию, как человек Берии, в 1953 году), С. Савченко, П. Федотов, Л. Рахман.

Не лучшим образом поступили и с Е. Питоврановым. От него руководство органов госбезопасности и ЦК партии избавилось в 1965 году. Тогда ему едва исполнилось 50 лет. Как известно, его взлет по службе стал возможен благодаря связи с Маленковым, фактически заместителем Сталина. В 1952 году он оказался в тюрьме. Однако Маленкову удалось его вытащить из нее, но после падения Маленкова, Питовранова вскоре отстраняют от руководящей оперативной работы и он уходит в отставку.

Занимая высокую должность в Торгово-промышленной палате, он, конечно, контактировал с КГБ, но никакого официального отношения к разведывательной и контрразведывательной работе не имел. Все его контакты и беседы с руководителями западных фирм самостоятельного оперативного значения не имели, да и не могли иметь, ибо он был известен Западу с 1960 года как отставной генерал КГБ. Кроме того, в соответствии с положениям о КГБ и Торгово-промышленной палате все офицеры действующего резерва военной разведки и КГБ, прикомандированные к ней, не были ему подчинены в оперативном порядке. А вот для поддержки мифов о заговоре в КГБ Питовранову приписывают по подсказке западных спецслужб мифические планы диверсий на экономических объектах западных стран.

Более того, господин Яковлев, бывший член Политбюро, и связанные с его деятельностью журналисты, несмотря на то, что в закрытых документах ЦК убедительно подчеркивается вздорный характер заговоров руководства МГБ, пугают панически заговором в КГБ и ЦК со стороны Шелепина и Семичастного захватить власть и остановить демократические «преобразования» в стране. Цель этого вымысла — внушить читателю недоверие к органам госбезопасности и разведке вообще.