Победа во имя мира

За бои под Берлином почти все солдаты нашего подразделения были отмечены правительственными наградами. Орденом Отечественной войны 2-й степени были награждены я и мой заместитель коммунист А. А. Дружинин. Но война есть война. Мы потеряли своих боевых друзей — С. И. Ефимова, С. И. Желнина и других.

За умелые и самоотверженные действия в берлинской операции наша бригада была награждена орденами Кутузова 2-й степени и Богдана Хмельницкого, а за участие во взятии Берлина ей присвоили наименование «Берлинская».

С падением Берлина война не закончилась, фашисты еще оказывали сопротивление в Южной Германии и Чехословакии.

5 мая в Праге началось восстание против оккупантов. На помощь Праге двинулись войска 1-го Украинского фронта — с севера, 2-го Украинского — с юго-востока, 4-го Украинского — с востока.

В ударную группировку 1-го Украинского фронта входила 4-я гвардейская танковая армия. Преодолев Рудные горы, армия на рассвете 9 мая завязала бои на окраинах Праги. Поддерживали наступление с воздуха истребительная авиация трижды Героя Советского Союза гвардии полковника А. И. Покрышкина, авиадивизии генералов В. Г. Рязанова и Д. Т. Никишина.

Первыми в столицу Чехословакии вошли танки нашей 4-й гвардейской танковой армии, в которую входил 10-й гвардейский Уральско-Львовский танковый корпус. Вот что рассказывал командир корпуса Герой Советского Союза Е. Е. Белов:

«В ту ночь кто-то выкатил на взгорок наш боевой заслуженный танк и написал на нем по-чешски: «Вечный гражданин Праги». Этот танк стал памятником советским воинам — освободителям столицы Чехословакии. 9 мая 1945 года Прага стала свободной».

Все воины нашей бригады были награждены медалями «За освобождение Праги» и получили благодарность Верховного Главнокомандующего.

9 мая 1945 года Москва салютовала победителям тридцатью залпами из тысячи орудий. Весть о победе вызвала в каждом из нас чувство великой гордости за нашу социалистическую Родину.

Б. Д. ДРОБИЗ, журналист, ветеран войны, капитан в отставке КОММУНИСТ СЕРЖАНТ НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВ

Июльская ночь медленно, будто нехотя, двигалась навстречу новому тревожному дню. Разведчики еще с вечера замаскировались в высокой траве. До переднего края обороны немцев рукой подать — один-два броска, но гитлеровцы были настороже, беспрерывно подвешивали в небе осветительные ракеты, строчили из пулеметов куда попало.

— Слышь, Никола, страх фашист нагоняет, — авторитетно заметил разведчик Наумов.

Алексеев промолчал. Подстелив плащ-палатку, он лежал, улавливая терпкий запах перестоявших трав, полной грудью вдыхал знакомый с детства аромат зрелой пшеницы. Взгляд его заскользил по темному пологу неба, искусно расшитому звездами, задержался на ковше Большой Медведицы. «Вот и небо, и звезды такие же, как у нас, в Челябинске, — подумалось Николаю. Он еще раз взглянул на Большую Медведицу, улыбнулся: «Повисла, точно над озером Смолино».

— Курить хочется, аж зубы ломит, — донесся до Николая шепот Романова.

— Бачу, як у тэбэ вуха опухлы, — также вполголоса отозвался Петренко. — Знаешь, заборонэно…

Николай прислушался к голосам друзей, вспомнил разговор с командиром полковой разведки капитаном Веревкиным.

— Три ночи зря ухлопали, — сетовал Веревкин. — И все бестолку. Главное — приказ командира не выполнили. Хитер фашист, как лиса. Голыми руками его не возьмешь.

— Не возьмешь, — согласился Алексеев. — Хитра лиса, вот и надо ее перехитрить. А берут лису, товарищ капитан, не ночью, а днем. Может быть, и нам попробовать?

Веревкин ответил неопределенно, пожав плечами:

— Слишком рискованно.

— А вы мне поручите! — неожиданно выпалил Николай и смутился.

Под вечер Алексеева вызвали в штаб полка. Командир полка гвардии полковник Фирсов и начальник штаба майор Федоровский выслушали разведчика.

— Ну, что же, пусть будет во-вашему, — заключил полковник. — Добровольцев подбирайте сами.

И вот они лежат, замаскировавшись в траве, готовые к выполнению боевой задачи. Взошло солнце. Слышно было, как немцы затараторили, заработали ложками: значит, начался завтрак. Разведчики выждали, пока там стихнет, бесшумно поползли к оврагу, за которым проходила вражеская оборона. Узкой тропой, разминированной накануне саперами, они преодолели нейтральную полосу, сделали проход в проволочном заграждении.

Алексеев увидел окоп. Два фашиста, разморенные солнцем, дремали возле пулемета. В нескольких шагах за окопом виднелся блиндаж.

— Этих — без выстрела! — прошептал Николай. — А я в блиндаж.

Он вскочил в раскрытую дверь блиндажа, и что было сил крикнул:

— Хенде хох!

Гитлеровец вскочил, увидев русского солдата и наведенный автомат, задрожал:

— О, Гитлер капут!

Пленный — штабной офицер — сообщил важные сведения.

Похлопывая Алексеева по плечу, разведчики говорили: