Победил Александр Луговой

В течение зимы еще трижды удавалось «ловить» партизан. Но «ловить» именно в кавычках. Каждый раз они отчаянно отстреливались, а последней пулей убивали себя (подходить к ним и пытаться брать их живыми немцы уже не решались). И только весной Рорбаху, наконец, повезло; один из диверсантов попал в плен! Когда, настигнутый карателями, он отстреливался, кто-то бросил в его сторону противотанковую гранату. Такой прием придумал следователь гестапо Крамер. Он посоветовал бросать в направлении настигнутых диверсантов мощные противотанковые гранаты — в расчете на то, что они оглушат (но не убьют) русского и его можно будет захватить живым. Дважды такая попытка терпела провал, но на этот раз удалась. В бессознательном состоянии партизана схватили и доставили в штаб.

Пожалуй, будь ранен сам генерал Ранке, он не удостоился бы такого внимания и забот военных врачей. Пленного немедленно перевезли в специальную палату. Ему делали инъекции всевозможных препаратов, кормили на убой. Начальник госпиталя, видный хирург, с дюжиной ассистентов несколько раз в день наведывался в палату.

У постели пленного круглосуточно дежурили два здоровенных эсэсовца, а все острые предметы и веревки, шнуры, тесемки были убраны. Крамер опасался, как бы пленный не покончил с собой. Когда специалист-хирург поставил своего необычного пациента на ноги, за него взялись другие специалисты: Крамер и его помощник, опытнейший заплечных дел мастер, Вольф. Ростом около двух метров, весь из мышц, бывший чемпион Баварии по борьбе, фельдфебель Вольф пользовался в гестапо особой репутацией. Его «обработки» не выдерживал ни один допрашиваемый.

Но этот выдержал.

Три недели потребовалось врачам, чтобы тщательным лечением и уходом поставить на ноги раненого партизана. И три недели — Вольфу, чтобы, проделав с ним то, от чего обыкновенный человек умер бы через день, убедиться, что на этот раз он, Вольф, бессилен.

Пленного часами пороли, ввинчивали в пятки шурупы, забивали раскаленные гвозди, медленно выкручивали, а потом по фалангам ломали пальцы на руках. Отрезали уши, нос. Он молчал. И не просто молчал — не давал показаний, а молчал вообще — не кричал от боли.

Под конец Вольф применил свою самую страшную пытку, которую не в состоянии, как он считал, выдержать ни один человек: он постепенно дробил пленному коленные чашечки, забивая в них молотком пустую патронную гильзу. Партизан, с лицом белее снега, с прокушенными почти насквозь губами, молчал. Несколько раз он терял сознание, но продолжал молчать.

И тогда случилось неожиданное. Не выдержал Вольф. Воя от бессильного бешенства, он набросился на партизана и задушил его.

Вольф был послан на передовую. Крамер получил выговор, но тайна страшного диверсионного отряда русских так и не была раскрыта. Он стал легендарным. Часовые боялись выходить на пост меньше чем втроем. При малейшем шорохе они открывали отчаянную стрельбу. В панике подавали сигналы тревоги по любому поводу.

Целый отряд гестаповцев, множество полицаев, полк солдат без конца прочесывали округу, задерживали, а то и расстреливали каждого подозрительного. Причем для смертного приговора достаточно было мелочи: офицер приказывал задержанному раздеться по пояс, и, если у того была мускулистая фигура, если можно было предполагать, что это спортсмен, его тут же на месте расстреливали без всякой дальнейшей проверки. Однако поймать партизан не удавалось.

Но однажды диверсантам не повезло. Дело произошло так (во всяком случае, так воспроизвели его гестаповские эксперты).

Была глухая ночь. Часовой одного из наиболее спокойных располагавшихся на открытой местности постов отошел оправиться шагов на десять от окопчика, в котором стоял, покуривая, второй солдат. Казалось бы, откуда взяться врагу? И все же тот самый, неуловимый, «тайная смерть», сумел подползти, выждать удобный момент и уничтожить отошедшего часового.

Накинув его шинель, он стал подходить к окопчику. Трудно сказать, что произошло дальше. То ли солдат разглядел врага и, ошалев от ужаса, выскочил из окопчика, чтобы бежать, то ли был он на редкость смелый и уверенный в себе (как потом выяснилось, солдат отличался феноменальной силой), так или иначе, но он вступил в единоборство с русским. По-видимому, ему удалось поразить нападавшего ножом и дальнейшую борьбу вести уже с раненым. И все же в этой схватке он нашел свою смерть. Русский партизан, несмотря на то, что потерял много крови (а кровь это была несомненно его, так как на часовом ни одной раны не обнаружили), сумел все же поймать противника на прием и задушить его. Как всегда, голыми руками.