Победить дракона на выборах (СИ)

На следующий день, спустившись к завтраку, Персифаль обнаружил в обеденном зале трактира необычное оживление. Посетители активно беседовали друг с другом и с интересом разглядывали какие-то листки бумаги. При его появлении большинство из горожан уставилось на него, но уже без вчерашнего единодушного одобрения. Скорее их взгляды теперь выражали настороженность и тревогу.

- Доброе утро, - поприветствовала Пресифаля Ангела, ставя перед ним тарелку с кашей. - Вот полюбуйтесь на это художество! Там и про вас есть! За ночь кто-то весь Город засыпал ими.

Она положила на стол перед Персифалем три клочка бумаги с грубыми, схематичными рисунками и подписями. На первом из них был нарисован Дракон с пламенем из обеих пастей, а рядом с ним охваченные огнем трибуны. Надпись на листке гласила: "Во всем виноват Дракон!" На втором листке был изображен Дракон, бомбардирующий разбегающихся во все стороны горожан своими фекалиями. Заголовок объяснял: "Дракону на нас нас*ать!" На третьем листке, с подписью: "Спаситель Принцессы - Спаситель Города!" Персифаль узнал себя с Принцессой на руках. На всех трех листках в правом нижнем углу стояла одинаковая приписка, определяющая авторство листовок: "Злые языки".

Персифаль оглянулся по сторонам. Окружающие то и дело показывали на него пальцем и шушукались между собой, склонившись над такими же бумажками. Впервые он почувствовал себя по-настоящему неуютно в Свободном Городе. Вокруг него стремительно развивались события, участником которых он был, но ни понять, ни тем более контролировать их он не был в состоянии. Он только ощущал, что помимо своей воли, все глубже и глубже увязает в них. Персифаль даже не мог сейчас себе представить, куда его вынесет этот водоворот обстоятельств. Мнения горожан менялись стремительно. Еще вчера вечером он был всеобщим любимцем, а сегодня мог внезапно стать изгоем, таким же, каким для них был Охотник на драконов.

Торопливо расправившись с завтраком, Персифаль вышел на площадь, чтобы, как и было условленно, принять участие в разборе трибун. Площадь была полна зевак, которых от обугленных развалин отделяло плотное кольцо стражников. Над руинами все еще стоял не развеявшийся за ночь смрад. Внутри оцепления работала комиссия по расследованию причин катастрофы под руководством Глашатая - Гимнописца.

Когда часы на башне замка показывали восемь часов утра, Глашатай, по традиции, взобрался на каменный помост, чтобы зачитать официальное сообщение о вчерашнем происшествии. Из пространного заявления, полного витиеватых формулировок, следовало, что вчера, при невыясненных обстоятельствах, произошло частичное разрушение и возгорание трибун. Однако благодаря своевременным и решительным действиям Дракона негативные последствия удалось свести к минимуму. Пострадавшие отделались незначительными травмами, и их жизни ничего не угрожает. Все они получат щедрую компенсацию от городских властей. Над определением виновных работает комиссия. Поэтому демонтаж трибун будет произведен завтра. Епископ перенес сердечный приступ и находится на домашнем лечении. Свернув свиток, Глашатай спросил, есть ли к нему вопросы.

- Так все-таки, скажите нам, что случилось с трибунами? - выкрикнул кто-то из толпы.

- Они обвалились, - коротко ответил Глашатай. - И загорелись.

Строители, пришедшие разбирать трибуны, порадовалось переносу работ на завтра, так как нестерпимое зловоние от непросохших до конца испражнений Дракона заставляло всех морщиться и зажимать носы.

Персифаль, постояв немного на площади, решил вернуться в свою комнатку, и наедине поразмыслить над всем происходящим. Но тут к нему через толпу протиснулся Толстый.

- Мой дорогой друг, позвольте еще раз сердечно поблагодарить вас! - обнял он Персифаля за плечи. - Вчера у меня не было такой возможности из-за забот о моей племяннице. Надеюсь, вы меня поймете и простите. Пожалуйста, давайте уйдем с этого ужасного места, например, в "Крылья и хвост", где мы сможем с вами спокойно поговорить.

Эта встреча с Толстым вызвала у Персифаля смешанные чувства. Памятуя об их первом знакомстве, после объятий Толстого, Персифаль невольно проверил на месте ли его кошелек. Предчувствие подсказывало ему, что ничего хорошего эта встреча не предвещает. Однако, именно Толстый являлся сейчас для Персифаля единственным связующим звеном с Изольдой, о которой юноша, не переставая, думал со вчерашнего дня. Этот факт заставлял его проявлять учтивость по отношению к опекуну Принцессы. К тому же, Персифаль и сам намеривался вернуться в Трактир и укрыться там от назойливых взглядов горожан.

- Хорошо, - согласился он. И они вместе проследовали в "Крылья и хвост".