Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

И не в материальных потерях. Он терял мечту, высокую нравственную цель. Ведь на Мальтийский орден он смотрел как на послушничество, в котором дворянство всех европейских стран должно было почерпнуть чувство чести и верности, необходимые, чтобы противиться воцарению идеи равенства, уже готовой охватить все слои общества. Эту идею Павел не мог принять, не мог с ней смириться. Никогда. Он даже запретил употреблять слова, напоминающие о революции: «гражданин», «отечество», «общество», «представители»… Уязвленный до глубины души, он официально объявил о выходе России из второй антифранцузской коалиции и заключил оборонительные союзы с Данией, Швецией и Пруссией. Кроме того, в ответ на предательское нарушение Великобританией договора о Мальте было введено эмбарго на английские суда, находившиеся в русских портах (число их доходило до трёхсот), и на имущество англичан. Было приказано не впускать в русские воды английские корабли, приостановить уплату долгов британским подданным, учреждены ликвидационные конторы, ответственные за хранение и продажу конфискованных у английских купцов товаров. Английские суда, находившиеся в Кронштадте, были задержаны, капитанов и матросов ссылали в далёкие от моря города – Тверь и Смоленск. В общем, как всегда и везде, за интриги правительства отвечать пришлось ни в чём не повинным людям. В судьбе сосланных принимал самое близкое участие исполняющий обязанности английского консула в Петербурге Александр Шерп. В Лондон он сообщал, что положение дел достигло крайних пределов и в скором времени должно измениться.

Надежды Шерпа на скорые изменения странным образом оправдались: 11 марта 1801 года император Павел I скончался от «апоплексического удара»…

Но до своей столь «прилично» объяснённой кончины он ещё успел основательно испортить нервы бывшим союзникам. Убедившись в их коварстве, Павел начал уже не предвзято, уже не под постоянным, упорным и неослабным давлением англичан, уверявших его в том, что Наполеон – чудовище, грозящее гибелью всему человечеству, приглядываться к тому, что делает Первый консул Французской республики. И увидел то, что его весьма порадовало: Наполеон разогнал Директорию, а за ней и Совет пятисот. Не означает ли это начала конца революции? Похоже, Бонапарт понемногу уничтожает республику. Уж не стремится ли он к восстановлению монархии? Значит, понял, что именно монархия – самая совершенная система государственного устройства, способная обеспечить мир и порядок. Значит, Бонапарт и Павел Петрович – единомышленники? Зачем же им враждовать? Тем более что настоящий-то враг у них общий – Англия.

Справедливость этого взгляда подтвердит весь дальнейший ход событий. Так что не стоит доверяться историкам, которые, доказывая «невменяемость» Павла, утверждают, будто он «внезапно из ярого врага Франции обратился в её доброжелателя». Как бы ни относиться к Павлу Петровичу (а он и в самом деле постоянно давал основания для неприязни и неприятия), во внезапности перемены отношения к Наполеону его обвинить нельзя. Это была не перемена, продиктованная изменением настроения монарха (такое тоже бывало). Это был продуманный, взвешенный пересмотр внешней политики державы.

Наполеон первый обратился к русскому императору с предложением заключить мир и неизменный союз двух держав, объяснив, что не видит причин для вражды между Россией и Францией (что было совершенно справедливо). Павел ответил, что согласен на мир, так как хотел бы вернуть Европе «тишину и покой». Кроме того, попросил Бонапарта «сделать что-нибудь на берегах Англии, дабы тем заставить её раскаяться в своём деспотизме и в своём высокомерии».

Более того, желая делом доказать, что прекращает поддержку враждебных Наполеону сил, Павел отказывает в гостеприимстве Людовику XVIII, лишает того пенсии и обязывает покинуть Митавский замок. Для Людовика это, конечно, удар, но отнюдь не неожиданный. Ещё в августе 1797 года он писал: «Уже довольно давно я избавился от мысли, что меня восстановят на троне иностранные державы. Признание Республики Императором Павлом не замедлит и не ускорит падения Чудовища, но мне будет досадно, если Россия потеряет невинность».

Ну, по поводу невинности могут быть разные точки зрения. Во всяком случае, Первый консул был доволен.