Победить Наполеона. Отечественная война 1812 года

В день Рождества (знаменательно, не правда ли?) Наполеон впервые ступил на французскую землю. Первое впечатление было ужасным: он не понимал, что говорят окружающие. Карло французским владел, так что переводил ему чужие слова, а главное – утешал растерянного, помрачневшего сына. Он и потом, когда сыну становилось совсем невмоготу среди чужих людей, умел найти слова, которые утешали его мальчика, помогали терпеть, работать – закалять волю.

Смерть отца стала для Наполеона страшной утратой. Он неотступно думал о том, что не успел что-то сказать отцу, о чём-то его спросить. Корил себя за то, что чем-то обидел… Он обожал мать, но всю жизнь не мог простить ей, что она заставляла его шпионить за отцом: тот любил иногда выпить с друзьями в каком-нибудь маленьком уютном кафе. После выпивки брались за карты. Играли на деньги. Когда Карло проигрывал, у Летиции не оставалось ни сантима на хозяйство. Вот она и посылала Наполеона посмотреть, не играет ли отец на деньги. Он шёл. Но угрызения совести мучили неотступно: что может быть отвратительнее шпионства, да ещё шпионства за отцом! Но и матери не мог отказать. Это было первым, но далеко не последним случаем, когда ему приходилось выбирать из двух зол… Когда отец умер, сын не мог простить себе, что всё-таки выполнял просьбы матери – предавал отца. Но было уже поздно: ничего не изменить, даже прощения не попросить…

Великая княгиня, потом – российская императрица Мария Фёдоровна, урождённая принцесса Вюртембергская София-Доротея. Матъ

В своё время поняв, что представляет собой Мария Фёдоровна, Екатерина полностью утратила к ней интерес. А напрасно. Невестка ведь не могла не передать детям свои черты. И передала… Достаточно вспомнить непреклонную жёсткость Николая Павловича или двойственность натуры Александра Павловича.

Рассказ о женской судьбе Марии Фёдоровны мог бы быть интересен и даже поучителен, но сейчас нас интересует преимущественно мать и отчасти – свекровь. Потому что её влияние на жизнь старшего сына, да и на жизнь страны было не просто велико, но несоразмерно положению вдовствующей императрицы. Подобное в истории случалось, но преимущественно в двух случаях: если вдовствующая государыня была настолько умна, что её царствующий сын искренне дорожил её мудрыми советами, или если сын просто очень любил свою мать.

Мария Фёдоровна выдающимся умом не блистала, и Александр это прекрасно понимал, трезво оценивал и своё интеллектуальное превосходство над матушкой (это было вполне объективно и к нарциссизму, в котором не без основания его упрекают, не имело ни малейшего отношения).

Особенной любви мать и сын друг к другу тоже не испытывали, притом что внешне их отношения выглядели безупречными. Но если бы даже Александр в детстве и юности обожал матушку, то что она с ним проделывала, когда он стал императором, просто не могло не разрушить это чувство.

После смерти Павла Петровича окровавленную рубашку мужа она держала в специальном ларце, который всегда был у неё под рукой. Так вот, когда ей нужно было что-то получить от сына, она приглашала его к себе, ставила на стол ларец, открывала его и обращалась к императору с очередной просьбой. Надо ли удивляться, что отказа она не знала. Надо ли удивляться, что каждый раз после такого демарша матери Александр приходил в отчаяние.

Он постоянно носил на сердце этот груз: пусть невольно, пусть не желая такого страшного исхода, он ведь всё-таки содействовал заговорщикам. Но это он знал, что не желал отцу смерти. Мать этого не знала, а если бы и знала, не признала бы никогда. Ведь признать значило потерять возможность управлять сыном-императором. Чтобы получить право самовластно управлять сыном, а значит – Россией, она была готова на всё.

Кроме желания властвовать матушка молодого императора Александра безмерно дорожила репутацией щедрой, несравненной благотворительницы. Чтобы поддерживать эту репутацию, нужно было постоянно тратить немалые деньги, а значит, отказывать себе хотя бы в чём-то. К этому она не была готова. Следовательно, сын должен давать столько денег, чтобы ей не приходилось жертвовать ничем. И он давал… Хотя ежегодно требовала она на личные нужды сумму несообразную: миллион рублей. Это больше, чем составлял в начале XIX века бюджет столицы Российской империи.

Сегодня мало кто знает, что война с Наполеоном и восстание декабристов – в большой степени плоды интриг Марии Фёдоровны. Но об этом чуть дальше.