Победитель

Дональд Уэстлейк Победитель (фантастический рассказ)

Уордмэн стоял у окна и смотрел, как Ревелл шагает прочь от зоны.

— Идите-ка сюда, — позвал он репортера. — Сейчас вы увидите Сторожа в действии.

Репортер обошел письменный стол и остановился рядом с Уордмэном.

— Кто-то норовит сбежать? — спросил он.

— Совершенно верно, — Уордмэн расплылся в довольной улыбке. — Вам повезло. Нечасто они рыпаются. Может, этот парень специально для вас расстарался.

На лице репортера появилось выражение тревоги.

— Разве он не знает, что произойдет?

— Разумеется, нет. Пока не испытает на собственной шкуре. Смотрите.

Ревелл, вроде бы, никуда не торопился; он шел к лесу на дальнем краю пустоши. Прошагав ярдов двести за пределами зоны, он чуть наклонился вперед, а еще через несколько шагов обхватил руками живот и согнулся пополам вроде как от боли, но тем не менее продолжал идти своей дорогой. Он спотыкался все чаще и чаще, однако ухитрялся не падать и добрался таким манером до опушки леса, где, наконец, рухнул наземь и застыл без движения.

Благодушие Уордмэна вдруг куда-то улетучилось. В теории Сторож нравился ему гораздо больше, чем в практическом приложении. Подойдя к столу, он позвонил в лазарет и сказал:

— Пошлите людей с носилками в восточном направлении. Там на опушке леса лежит Ревелл.

Услышав это имя, репортер встрепенулся.

— Ревелл? — переспросил он. — Так вот кто он. Тот самый поэт?

— Если можно величать его писанину поэзией, — ответил Уордмэн, презрительно скривив губы. Ему доводилось читать так называемые «стихотворения» Ревелла. Бред, сущий бред.

Репортер снова выглянул из окна.

— Я слышал, что он арестован, — задумчиво проговорил он.

Высунувшись из-за плеча репортера, Уордмэн увидел, что Ревеллу удалось подняться на четвереньки, и он с великими мучениями ползком тащится к лесу. Но санитары с носилками уже трусцой нагоняли его. Уордмэн наблюдал, как они поднимают ослабевшее от боли тело, пристегивают его ремнями к носилкам и несут обратно в зону.

Когда они скрылись из поля зрения, репортер спросил:

— Он поправится?

— Полежит пару суток в лазарете. Думаю, он потянул несколько мышц.

Репортер отвернулся от окна.

— Это было очень наглядно, — с опаской проговорил он.

— Кроме вас, такого не видел еще ни один посторонний, — сказал Уордмэн и снова самодовольно ухмыльнулся. — Как это у вас зовется? Сенсация?

— Да, — садясь, ответил репортер. — Сенсация.

Интервью возобновилось. За год, прошедший с тех пор, как Уордмэн приступил к воплощению благотворительного проекта «Сторож», этих интервью было уже несколько десятков. И вот теперь он в пятидесятый, наверное, раз объяснял, что такое этот самый Сторож и в чем его ценность для общества.

Основной деталью Сторожа была крошечная черная коробочка — по сути дела, радиоприемник, который хирургическим путем вживлялся в тело каждого заключенного. Посреди зоны стоял передатчик, непрерывно посылавший сигналы на эти приемники. Если заключенный не удалялся от передатчика более чем на 150 ярдов, все было в порядке. Но стоило ему покинуть пределы этого радиуса, и черная коробочка под кожей начинала отправлять в нервную систему болевые импульсы, которые усиливались по мере удаления заключенного от передатчика и в конце концов достигали такой мощи, что лишали человека способности двигаться.

— Понимаете, заключенный не может спрятаться, — объяснил Уордмэн. — Даже сумей Ревелл добраться до леса, мы все равно нашли бы его благодаря воплям.

Использовать Сторожа предложил сам Уордмэн. В те времена он служил заместителем начальника самой заурядной тюряги общегосударственного значения. Однако так называемые «сердобольные» подняли хай, и внедрение новшества было отложено на несколько лет. Но теперь, наконец, проект запущен, и Уордмэну обещано пять лет полной свободы действий, чтобы провести испытания, руководить которыми он должен был самолично.

— Если моя уверенность в отменном результате оправдается, — сказал Уордмэн, — то все государственные тюрьмы перейдут на такой режим охраны.

Сторож исключал всякую возможность побега, позволял легко по-давить любой мятеж (достаточно было на минуту-другую отключить передатчик) и превращал работу часовых в легкое и приятное времяпрепровождение.

— По сути дела, у нас тут даже нет охранников как таковых, — под-черкнул Уордмэн. — Здесь нужен только обслуживающий персонал: столовая, лазарет и так далее.

В новой тюрьме сидели не простые уголовники, а лишь государственные преступники.

— Можно сказать, — с ухмылочкой объяснил Уордмэн, — что мы собрали под своим крылышком всю непримиримую оппозицию.

— Иными словами, это политзаключенные, — вставил репортер.

— Нам не нравится это выражение, — ответил Уордмэн, и в его голос закрались ледяные нотки. — Слишком уж по-коммунистически оно звучит.

Репортер извинился за оговорку и поспешил закончить интервью. Уордмэн снова подобрел и проводил гостя до выхода.

— Видите, — сказал он. — Никаких вам стен или вышек с пулеметами. Наконец-то у нас есть тюрьма, отвечающая требованиям времени.