Победитель

Это назревало давно. Лу-Энн казалось, будто вся эта история наматывалась и наматывалась, как бесконечный клубок ниток. Встав, она прошла в ванную и включила душ. Раздевшись, шагнула под струи горячей воды, прислонилась к стенке и закрыла глаза, стараясь убедить себя в том, что все будет хорошо, что к завтрашнему утру Лиза одумается, что ее любовь к матери останется такой же сильной. За последние годы это был уже не первый серьезный спор матери с дочерью. Лиза унаследовала от матери не только внешность; независимость и упрямство Лу-Энн передались и ей. Через несколько минут молодая женщина наконец успокоилась и смогла насладиться расслабляющим действием душа.

Когда она открыла глаза, к ней в мысли вторгся другой образ. Несомненно, к настоящему моменту Мэтью Риггс уже должен считать ее сумасшедшей. Сумасшедшей и насквозь лживой. То еще сочетание, если хочешь произвести впечатление. Но Лу-Энн этого не хотела. Ей было жалко этого человека, дважды рисковавшего своей жизнью и оба раза в благодарность получившего пинок под зад. Риггс — очень привлекательный мужчина, однако Лу-Энн не собиралась устанавливать прочные отношения ни с кем. Разве для нее возможно такое? Как она может думать о том, чтобы сблизиться с кем-нибудь? Она будет бояться открыть рот из страха проговориться о своей тайне. Однако, несмотря ни на что, образ Мэтта Риггса прочно засел у нее в голове. Очень привлекательный мужчина. Сильный, честный, мужественный. И у него в прошлом тоже есть какая-то тайна. И боль… Внезапно Лу-Энн выругалась вслух, проклиная свою ненормальную жизнь. Проклиная то, что она не вправе рассчитывать даже на дружбу с таким человеком.

Женщина яростно провела руками по своим ногам, намыливая их и вместе с тем давая выход отчаянию. Резкие движения разожгли с новой силой пугающее желание. Последним мужчиной, с которым она спала, был Дуэйн Харви, а с тех пор прошло уже больше десяти лет. Когда Лу-Энн провела руками по груди, у нее перед глазами снова явственно возникло лицо Риггса. Сердито тряхнув головой, она опять зажмурилась, прижимаясь лицом к стенке душа. Дорогая импортная плитка оказалась мокрой и теплой. Лу-Энн стояла не шелохнувшись, несмотря на сигналы об опасности, которые посылал ее мозг. Влага. Тепло. Умиротворение. Помимо воли ее руки спустились вниз по талии и далее по ягодицам, и все это время у нее из мыслей не выходил Мэтью Риггс. Глаза ее оставались крепко зажмуренными. Пальцы правой руки сами собой скользнули к лону. Дыхание участилось. Сквозь шум воды прозвучал тихий стон, сорвавшийся с ее уст. Большая слезинка скатилась по лицу и оказалась смыта струей воды. Десять лет. Десять лет, черт возьми… Пальцы обеих рук соприкоснулись и стали двигаться. Медленно, методично, надежно. Взад и вперед… Лу-Энн дернула головой так резко, что едва не ударилась затылком о стойку душа.

— Боже милосердный, Лу-Энн! — воскликнула она вслух.

Выключив воду, женщина вышла из душа, села на крышку унитаза и уронила голову между коленей; легкое головокружение уже почти прошло. Мокрые волосы рассыпались по длинным обнаженным ногам. На полу натекла лужица. Лу-Энн виновато оглянулась на душ. Мышцы спины сжались, вены на руках разбухли. Это было непросто. Это было совсем непросто.

Неуверенно поднявшись на ноги, она вытерлась и вернулась в комнату.

Среди дорогой обстановки спальни находился один очень знакомый предмет. Часы, подаренные матерью, тикали, исправно отсчитывая время, и по мере того как Лу-Энн слушала их, ее нервы постепенно успокаивались. Слава богу, много лет назад она положила эти часы в свою сумку прямо перед тем, как ее едва не убили в фургоне. Даже сейчас Лу-Энн порой лежала ночью и слушала их неровный стук. Часы пропускали каждый третий удар, а где-то около пяти часов дня издавали звук, напоминающий легкое прикосновение к музыкальной тарелке. Пружины и шестеренки, все их нутро устало; но это было все равно как слушать игру старого доброго друга на видавшей виды гитаре: ноты звучали не так, как должны были звучать в идеале, и тем не менее дарили умиротворение и уют.

Натянув трусики, Лу-Энн вернулась в ванную, чтобы высушить волосы. Взглянув в зеркало, она увидела женщину, стоящую на грани чего-то: вероятно, катастрофы. Быть может, ей следует обратиться к психологу? Но разве для того, чтобы лечение дало какие-либо результаты, не требуется откровенность? Лу-Энн беззвучно пошевелила губами, обращаясь с этим немым вопросом к своему отражению в зеркале. Нет, полагаться на психотерапию не следует. Как обычно, ей придется все делать самой.

Медленно проведя пальцем по шраму на подбородке, Лу-Энн прочувствовала каждый изгиб неровной, поврежденной кожи, по сути дела переживая заново болезненные события прошлого. «Ничего никогда не забывай, — мысленно сказала она себе. — Все это ложь. Все это обман».