Победитель

Сказав это, Лу-Энн уселась на скамейке, взяв на колени малышку, надежно укутанную в одеяло для защиты от утренней прохлады. Лиза все еще не очнулась от сна; обычно ей требовалось какое-то время, чтобы полностью проснуться, но уж зато потом она будет без отдыха двигаться и говорить в течение нескольких часов. На кладбище никого не было, кроме рабочего, подстригавшего траву газонокосилкой. Звуки ее мотора сюда не долетали, да и машин на шоссе было очень мало. Тишина вселяла умиротворенность, и Лу-Энн крепко зажмурилась, как птенчик, и очень-очень прислушалась.

Еще на работе она решила позвонить Джексону, как только у нее закончится смена. Ей было сказано звонить в любое время, и Лу-Энн рассудила, что он ответит после первого же звонка, в какое бы время она ему ни позвонила. Казалось, ответить «да» будет проще простого. И это правильное решение. Настал ее черед. После двадцати лет, полных горя, разочарования и отчаяния, обладающего, казалось, бесконечной растяжимостью, боги улыбнулись ей. Из многих миллионов лототрон выбрал ее, Лу-Энн Тайлер. Такое больше никогда не повторится, в этом она была абсолютно уверена. Еще Лу-Энн не сомневалась, что те другие, о которых она читала в газетах, также сделали этот телефонный звонок. И она не нашла в газетах ничего о том, что с ними случились какие-либо неприятности. Подобная новость сразу же разнеслась бы повсюду, особенно в той бедной среде, в которой вращалась Лу-Энн, где все играли в лотерею, отчаянно стремясь избавиться от горькой безысходности нищеты. Однако в какой-то момент между тем, как она ушла из кафе и села в автобус, где-то в глубине ее души раздался голос, потребовавший не хватать телефон, а попросить совета у кого-нибудь постороннего. Лу-Энн часто приходила на кладбище, поговорить, положить на могилу сорванные в поле цветы, полить водой место последнего успокоения матери. В прошлом ей часто казалось, что она действительно общается с матерью. Никаких голосов Лу-Энн никогда не слышала; все было на уровне ощущений, чувств. Здесь ее порой захлестывала эйфория или, наоборот, глубокая печаль, и в конце концов Лу-Энн списала все на то, что это мать обращается к ней, направляя свои соображения касательно проблем, имеющих отношение к своей дочери, в ее тело и рассудок. Женщина понимала, что врачи, скорее всего, сочли бы ее сумасшедшей, однако это нисколько не отражалось на том, как она относилась к своим чувствам.

И вот сейчас она надеялась услышать какой-то голос, который скажет ей, как поступить. Мать воспитала ее правильно, и Лу-Энн никогда не лгала до тех пор, пока не стала жить с Дуэйном. А потом ложь, казалось, стала появляться сама собой, став неотъемлемой частью борьбы за существование. Но она, насколько ей было известно, в жизни своей ничего не украла, не сделала ничего по-настоящему плохого. Лу-Энн годами сохраняла свое достоинство и самоуважение, невзирая на невзгоды, и от сознания этого ей было хорошо. Оно помогало ей вставать навстречу изнурительным тягостям нового дня, начисто лишенного надежды на то, что следующий день станет хоть чуточку другим, хоть чуточку лучше.

Однако сегодня не происходило ровным счетом ничего. Тарахтящая газонокосилка приближалась, движение по шоссе стало более плотным. Лу-Энн открыла глаза и вздохнула. Что-то было не так. По-видимому, сегодня — именно сегодня — мать будет недоступна. Встав, Лу-Энн уже собралась уходить, когда ее захлестнуло чувство, не похожее на все, что она испытывала прежде. Ее взгляд помимо воли устремился в другую часть кладбища, на другой участок, расположенный ярдах в пятистах. Что-то неудержимо потянуло Лу-Энн туда, и она сразу же поняла, что это такое. Ноги сами повели ее по узкой петляющей дорожке, вымощенной асфальтом. Широко раскрыв глаза, она крепче прижала Лизу к груди, словно в противном случае малышку выхватила бы у нее какая-то невидимая сила, неудержимо влекущая ее в свой эпицентр. Лу-Энн показалось, что по мере того, как она приближается к месту, небо окутывается зловещим мраком. Шум газонокосилки затих, машины больше не ездили по шоссе. Единственным звуком остался свист ветра над травой, среди изъеденных непогодой обителей мертвых.