Победитель. Апология

Странник с посохом, за спиной — мольберт, высокомерно оглядывает двоих, что приветствуют его смиренно и почтительно. Вызывающе задранная острая бородка. Лишь его фигура смеет отбрасывать тень — двое других и собака не удостоены этой чести. Великий человек перед ними! Братец не забрал с собой этой репродукции — с год еще висела над бывшей его кроватью.

Переговоры затягиваются. Отворачиваешься — для тебя это не столь важно. ПЕЙТЕ ТОМАТНЫЙ СОК! Белозубая девица во всю стену с красным бокалом в руке. Работа братца? «Впечатляющая вещь. Правда, лично я никогда не пил томатный сок из бокала. Или вы таким образом рекламируете заодно и шампанское?» Не надо! Будь великодушен — он твой брат, он заботится о твоем досуге, и к тому же завтра ему исполняется тридцать. Нужно щадить самолюбие творческого человека.

«Здравствуйте, господин Курбе!» — так называлась репродукция. В страннике с посохом художник изобразил себя — надо думать, он не страдал гипертрофированной скромностью. Лишь пес глядит на него без должного подобострастия — вот что значит не разбираться в живописи!

— Все о’кэй!

У братца приподнятое настроение — не порти его томатным соком в бокале. Он отпустил тебе твои грехи — вернее, ты сам искупил их своей кавказской фривольностью.

— Куда пойдем? У меня двадцать рублей с собой. Если мало…

— У меня есть деньги.

Что? Скорей сгони удивление со своего вытянувшегося лица, сделай вид, что не произошло ничего сверхъестественного.

— Как зовут мою даму?

— Лариса. Немецкий в школе преподает.

— Удобное совпадение.

Братец не сразу понимает тебя.

— А, тезки. Она знает, что ты вчера должен приехать?

Теперь ты не понимаешь.

— Я и приехал вчера.

— А она знает? Или ты так и сказал, что у Тамары ночевал?

Вот за что отпущены тебе грехи! Братец переоценил твои способности.

— Я не ночевал у Тамары. — Почти каешься, но у тебя есть смягчающее обстоятельство. — У нее другой человек ночевал.

Воспаленные глаза глядят на тебя серьезно и с недоумением, твои же невинны, как голуби.

— Куда мы идем? — интересуешься ты.

Бабушка в длинном, до пят, пальто продает подснежники. Ласково ловит взгляд — почему твой, а не твоего импозантного спутника? Ты жизнерадостно глядишь сквозь нее.

— У Тамары был кто-то?

А ты болван, Рябов! Тебе и в голову это не пришло, когда тащил туда девочку. В какой просак могли влипнуть вы!

— У Тамары никого не было. Я попросил ее приютить на ночь одну мою знакомую. Так куда мы идем?

Почему-то на твой лоб смотрит братец. Ощеряется. Мелкие попорченные зубы. Как низко пал ты в его глазах!

— Мы ко мне идем. Переодеться надо. — А я-то думал, ты стал наконец мужчиной! Обрадовался. Ни на что ты не способен, братишка, кроме как считать коэффициенты. Жаль, жаль. Очень жаль мне тебя.

— Там плакат висит: пейте томатный сок. Между прочим, он возбудил во мне жажду. Сок в бокале! Стакан показался художнику прозаичным? — Мелочишься, Рябов. Не стыдно?

— Это где мы звонили? — Рассеянно. — Дикая мазня! Я говорил на собрании.

Гмыкнув, с возросшей бдительностью выбираешь каучуковой подошвой сухие островки на асфальте.

8

Грязным дерматином обита дверь, из дырок и дырочек лезет пакля. Братец сопит и шарит по карманам. Ключ — символ суверенности. «Для меня главное — отдельный вход. И еще свет, конечно». Два непременных условия, предъявляемых им к своей берлоге. Художник — существо вольное. Кто смеет посягать на его право возвращаться домой когда и с кем угодно?

— Входи.

Полумрак. В нос кисло шибает запах мокнущего белья. Старательно вытираешь ноги о бывшие штаны. Облезлый рукомойник, под ним широкий цинковый таз. В мыльной воде плавает выжатая лимонная долька. Чистое ведро на табурете прикрыто задубевшим холстом. Почему бельем пахнет? — насколько ты помнишь, у братца никогда не было прачечных склонностей. Кособокий веник, дрова, блюдце с молоком.

— Еж все еще живет у тебя?

Тетюннику уподобляешься, демонстрируя знание подробностей? Год не навещал братца, но ведь это ерунда, раз помнишь все.

— Егор Иванович? — А вот имя запамятовал. — Скрипим помаленьку.

Сует ногу под табурет — хочет представить тебя Егору Ивановичу? Звяканьем откликается подтабуретное пространство. Бутылки. НЗ на случай суровых времен?

Распахивает дверь в комнату. Яркий дневной свет. Много воздуха, плавательные дорожки, тренерша в красном костюме с белой полосой. Гора холстов на массивном гардеробе — отвергнутые шедевры. Краской пахнет.

Ржавые качели. Группа утомленно порасселась на низких длинных скамейках, экскурсовод не спускает глаз с шоссе — где автобус? Окна общежития, приютившего вас на ночь, распахнуты: полы красят. Ты и девочка из Жаброва стоите в стороне, отдельно от всех. Что-то неприятное было там. Что?

— Проходи.