Победитель должен умереть

Голос Сергея…

— Не спи! Обед проспишь. А он тут роскошный. Хоть и через трубочку.

Сергей?!

Лежать? Или прийти в себя? Кто Сергей теперь? Друг или враг? К чему готовиться? Попытаться освободиться, напасть на него?

Или…

— Не притворяйся трупом. Я же знаю, ты слышишь меня. И не любишь, — хмыкнул знакомо. — Ну, извини. Пришлось. Ты ведь парень в ящике с ветошью ехал, которой прикинулся. Ехал через две границы. Шуметь и шевелиться было нельзя. Ну и вообще неизвестно, как бы ты отнёсся… Лично я был бы против лишения меня физиономии, которая от папы с мамой досталась. Хрен их знает, что они там ещё наваяют. Ладно если под Брандо сделают, а если под урода какого-нибудь, которого девушки любить не будут… Может, и ты не захотел бы. Так что извини, что тебя не спросили. Зато теперь сам себя не узнаешь. А главное, тебя не узнают!

Бинты… Лицо… Трубочка… Значит… Значит, они так решили? А усыплять зачем? Чтобы не объяснять лишнего? Или для удобства транспортировки? Или они тогда ещё не решили, как им быть и можно было хоть туда, хоть сюда без лишних хлопот. Правды не узнать.

— Пришлось тебя подправить изрядно. Две трети рожи стёрли, как ластиком. Косточки пришлось подолбить. И зубы вынести. Такие костоломы! Такие бабки! За такие деньги из тебя можно было бы роскошную блондинку соорудить. Не хочешь? Жаль… Я бы тебя ещё больше полюбил. Отдыхай. Привыкай к себе новому. Если что, я тут рядом на соседней кровати при тебе до полного выздоровления. Сам понимаешь. Услышал?

Шевельнуться. Приподнять руку. Чуть-чуть.

— Ну вот и славно! Рад, что ты жив. Это я серьёзно. И рад, что с новой рожей. Хотя я к старой привык. Но иначе пришлось бы… Хорошо, что не пришлось!

Кто ж спорить будет… Конечно, хорошо. Хорошо лежать здесь, а не там! С перебинтованной головой, которая болит! Отлично, что болит! У покойников голова не болит. И вообще ничего не болит. Хорошо, что всё случилось так. Хотя могло по-другому. Должно было — по-другому! Слабину дал Куратор! Не по правилам сыграл. Не дело каждого Резидента под нож пластического хирурга тащить. Не по чину! Да и опасно!

А он!.. Или… Или это потому, что бойцов у него почти не осталось — каждый на перечёт. Потому, что Организация… И он по крупинке, по кирпичику… Каждого человечка перебирая и к делу пристраивая. Может, поэтому? Тогда понятна его сердобольность, которая не из жалости и сострадания, а для пользы дела. Их дела.

Перелицевать агента проще, чем создать его с нуля. Такой рационализм. Ну, и ладно. Он-то точно не против.

Лучше так, чем иначе!

* * *

— Всё в порядке?

— Всё.

— Во что обошлась экспертиза?

— Дорого, но всё прошло, как надо. Результат принят адресатом.

— Повторную не запросили?

— Нет. Экспертизу проводили уважаемые люди, они не ошибаются.

— Их предупредили?

— Да. Очень серьёзно. Они всё поняли и никому ничего не скажут.

— Значит, умер Посредник?

— Умер. Окончательно и бесповоротно. Был кремирован и захоронен как неопознанное тело.

Впрочем, оно и было неопознанным. Но очень похожим, поскольку тщательно подобранным по дальним моргам. Разобранным на куски. И собранным после…

Нет больше Посредника, как тех, предыдущих, бывших до него. Возможно, где-то остались их фотографии. Наверняка остались. Но кому нужны фотографии без оригинала? Фотографии никому ничего рассказать не могут. Фотографии молчат.

Что ещё? Воспоминания о том, что кто-то приходил, говорил с Хозяином при закрытых дверях… Но это не более чем устное народное творчество. Многие приходили, многие разговаривали. Всех не упомнишь. А о чём говорили? Может, детство вспоминали, как они девок на пару щупали? Поэтому двери прикрыли.

Никаких иных доказательств у соглядатаев нет. А слова к делу не пришпилишь.

Больше знают «Первые». Нынешний. И те, прошлые. Но зачем им ворошить?.. Зачем пачкаться по самые. Потому, что методы… методы, не демократичные, не конституционные. Нет, эти люди предпочтут всё забыть, чтобы остаться в истории белыми и пушистыми. Как все остаются, вычёркивая из мемуаров и памяти кровь, грязь, предательство, которые, собственно, и есть Большая Политика.

К тому же риск. Это раньше они были неприкасаемыми «первыми» и «верховными», а теперь стали рядовыми пенсионерами, которые под богом ходят. Ходят через дороги, по крутым лестницам, по дачным тропам и скользкому кафелю… И мало ли что может случиться? Что они понимают. Потому что имели возможность убедиться.

Так что нет никого в остатке. А тот, кто был, — тот умер. Что всех устраивает! И никто не будет копать глубже, себе дороже!..

Нет Посредника. Нет Куратора. Нет Организации.

Ничего нет!

Слухи есть. Фата-Моргана. Беллетристика…

— Спасибо, Сергей. Вы справились…

Правда, какой он Сергей? Такой же, как Куратор — Мафусаил. Но свою работу он сделал хорошо. Как надо сделал! Как делал раньше. И как будет делать впредь. Потому что — стимулы.

Дело закрыто и сдано в Архив. Которого в их Организации — нет…

* * *

День… Второй… Третий… Проходят…

Но не как прежде, а со знаком плюс, потому что жив и всё более-менее понятно и ничего, никого и ни от кого не ждёшь.

Телевизор… Бубнит на каком-то канале про их успехи.