Победитель, или В плену любви

Девица принесла ему кубок пряного вина. Она была молода и симпатична, с косой белокурых волос и глазами синими, как васильки. Александр видел ее и раньше; она была дочерью повара, и, казалось, что только недавно их дорожки стали пересекаться чаще. Она нашла себе занятия в его палате: приносила ему еду из кухни, наполняла его ванну, подавала пряное вино. Он наблюдал теперь из-под полуоткрытых век, пока она раскладывала свежие полотенца в тепле и разбирала его одежду, выполняя работу, которую обычно выполнял бы оруженосец, но, конечно, Александр не имел такового. Он думал, что, возможно, со временем он найдет парня для такого дела.

Девочка, ее имя было Эннис, насколько он видел, была соблазнительной, но было бы глупо ответить на предложение, светящееся в ее глазах. Его владение Эбермоном было временным, и, хотя присутствие женщины в его кровати придало бы больше удовольствия и комфорта, он должен был помнить урок.

С тех пор как той фатальной ночью вино и страсть привели к утрате морального контроля, он удерживал себя на короткой узде. Глядя на Эннис, он видел Манди, и его желание было обуздано чувствами вины и отвращения к себе. Это было бы настолько легко сейчас; это было настолько легко тогда…

— Оставьте меня, — скомандовал он, когда она приблизилась с одним из нагретых полотенец. На ее бровях и верхней губе блестели капельки пота, и на одной груди было влажное пятно.

— Мой лорд? — Ее синие глаза расширились, рассматривая, и розовые губы мягко открылись.

— Оставьте меня, — повторил он. — Я могу позаботиться о себе сам.

Она смотрела на него слегка озадаченно.

— Вы не хотите, чтобы я помогла вам?

— Нет.

Выражение обиды появилось в ее глазах и заставило Александра прикрикнуть:

— Черт возьми, девочка, просто уйди! Я хочу быть один. Это так трудно понять?

Ни слова не говоря, она положила полотенце на ближайший сундук и выбежала из комнаты. Вероятно, плакать на лестнице, подумал он с раздражением, адресованным и себе, и ей.

Он выпил пряное вино и откинулся назад, закрыв глаза.

Он представил себе, как будто наяву, Манди, идущую через комнату, ее протянутые руки, ее каштаново-бронзовые волосы, скрывающие плечи. На ее губах была улыбка и прощение — в ее глазах. В руках она несла огромную книгу в кожаном переплете, и когда приблизилась, открыла ее, и он увидел страницу за страницей великолепные картины всех вещей, которые только есть на свете. Он хотел коснуться картин, зная что, если бы он мог делать так, все было бы сделано правильно, но, прежде чем кончики его пальцев смогли соединиться, она выхватила книгу, закрыла перед его носом, и он пробудился.

Вода в ванной была чуть теплой, его кожа — холодна, и комната была пуста — пустынна и лишена цвета.

Дом был расположен в торговом районе Руана, неподалеку от Сены, главной артерии благосостояния и процветания города. Каменный, под черепичной кровлей, с прочной дубовой дверью. Манди отметила в главной гостиной красивый центральный камин; вдоль стен — галерея на искусно сделанных опорах. В окнах — прозрачные стекла. Большая кладовая отгорожена занавесью; спальня наверху, на втором этаже.

— И как тебе это, сладкая моя? — спросил Иоанн с приветливой улыбкой.

Он был одет в шерстяную темно-красную тунику, от зимнего холода защищала еще теплая накидка. Из-под фригийского колпака, лихо сдвинутого набекрень, выбивались темные локоны.

— Очень хорош, — ответила Манди, потрогав стены и коснувшись набора посуды в буфете.

Иоанн обернулся и доброжелательно кивнул одному из солдат свиты, а затем мягко сказал Манди:

— Рад, что тебе нравится, потому что он — твой.

Щечки Манди заалели, под ложечкой засосало, а в горле сразу пересохло, так что только с трудом удалось сказать:

— Мой? И я здесь буду жить?

— Умница!

Несколько слуг захлопотали, сервируя стол отменной работы, покрытый красивой полосатой скатертью. На столе несколько корзин всяких деликатесов и не меньше двух дюжин бутылок бургундского. В желудке у Манди даже заурчало от голода; Иоанн рассмеялся и легонько похлопал ее по животику.

— Ты стала такой обжорой, с чего бы это?

И, стащив с подноса засахаренный инжир, откусил половинку, а вторую положил в рот Манди.

Иоанн готовился отправиться на очередную военную кампанию против Франции. Несмотря на формальное перемирие, то и дело происходили военные столкновения с королем Франции, и это неизбежно накладывало отпечаток на весь уклад жизни.

Беременная Манди, учитывая необходимость морских путешествий и изнурительных маршей, не могла, как прежде, сопровождать Иоанна в непрестанных метаниях между военными лагерями. Не следовало также в его отсутствие возвращаться в королевскую резиденцию в Руане. В этом смысле отдельный дом был идеальным вариантом. Он создавал ощущение частной уединенности, закрытости и позволял избегнуть пересудов, подглядываний или появления кого-то из придворных в самый неподходящий момент.

Манди здесь было спокойно, в воздухе не висело напряжение и хватало времени для Флориана.