Победитель, или В плену любви

Затем Александр приказал Осгару оставаться на месте, а Хью привязать кусок белого полотна к древку копья и выехал на ристалище, разыскивая Маршалла.

ГЛАВА 38

Вскоре после того как они проехали Кентербери, Стаффорд приказал вознице свернуть с дороги и заехать в небольшую рощу, зеленеющую молодой листвой берез и орешника.

Здесь упряжных коней распрягли и оседлали. Стаффорд уселся на одного, усадив Манди за спиной. Руки ее были по-прежнему связаны, конец веревки примотали к седлу. Рыцарь-стражник и возница взобрались на остальных коней, и небольшая кавалькада поехала прямо через рощу, прочь от дороги.

Манди молча сидела за спиной деда. Путы врезались в запястья. Болезненный ком обиды и гнева ворочался в душе. Снова и снова она порывалась высказать Стаффорду все, что о нем думает, но каждый раз сдерживалась. Чем больше она будет дергаться, тем жестче он ее привяжет. А если она изобразит себя покорной и сломленной, то он непременно ослабит бдительность. Пока это было все, на что она могла рассчитывать, и Манди мрачно цеплялась за это, одновременно пытаясь избежать прикосновений к Стаффорду.

С каждый шагом лошади, идущей машистой рысью, его плащ касался ее лица. Манди сидела достаточно близко, чтобы видеть вошь, ползущую через его волосы.

— Куда мы едем? — спросила Манди.

— На той стороне леса — деревня. Я велел своим людям встречать меня там.

Ее сердце похолодело.

— Вашим людям?

— Небольшой дорожный эскорт.

Его плечи дернулись как будто с нетерпением.

— В Стаффорд?

— Не задавайте лишних вопросов, — сказал он раздраженно. — Женщина должна говорить, только когда ее спрашивают.

Манди прикусила язычок и стала смотреть на лес, через который они ехали. Птицы пели, радуясь весне, ласково светило солнце, по земле скользили легкие тени листвы.

Христос воскрес, мир осияло солнце. Это был день надежды и радости, но ее дед окрасил его смертью. Глаза Манди увлажнились, ничем не удерживаемые слезы покатились по ее лицу. Ее руки были связаны; она не могла утирать их.

— Научитесь не плакать в моем доме, — сказал Стаффорд, не оглядываясь. — Надо уметь проявлять твердость.

Манди едва не задохнулась от возмущения. Нужна твердость — и нет никакого дела до других, все измеряется только по мерке собственных желаний и представлений.

— Женщины, — фыркнул Стаффорд, когда они выбрались из рощи и поехали рысью по недавно вспаханному полю к деревне. — Какой-нибудь молодой мужчина бросит взгляд — и они начисто теряют голову. Как сучки в течку. Кидаются очертя голову в лес, чтобы спариваться с первым попавшимся волком, который призывно завоет.

Его тон, кислый и высокомерный, вызвал у Манди отвращение, но сквозь отвращение пробивалась и предательская нить жалости к его безмерной слепоте. Возможно, он никогда не был счастлив в жизни, и потому что был лишен радости, превратил ее во врага, подлежащего истреблению.

Деревня состояла из строений и маленькой, крытой соломой церкви. Никакого скота не видно, разве что парочка гусей и кур. Но возле колодца в центре деревни расположились дюжина вооруженных мужчин и несколько запасных лошадей.

Томас Стаффорд спешился, отвязал Манди и ссадил ее на землю. Рыцарь на гнедом жеребце подъехал, ведя за собой большого, сильного светло-каштанового коня.

— Ваш походный конь, мой лорд, — сказал Удо ле Буше, подавая уздечку Стаффорду.

Стаффорд кивнул и принял уздечку.

Манди уставилась на рыцаря с гневом и отвращением, но сцепила зубы и не произнесла ни звука, зная, что погубит себя, дав волю своей ярости и горю.

А шрамы на физиономии ле Буше, полускрытые в тени шлема, исказились в улыбке.

— Вы задолжали мне остальную часть оплаты, мой лорд, — сказал он Стаффорду.

— Только когда моя внучка благополучно уедет подальше, — бросил Томас через порченые зубы.

— А разве сейчас она не с вами?

— Мы еще слишком недалеко… Вы получите ваше серебро, когда мы пересечем Темзу.

— Мы так не договаривались!

Гнев рыцаря не произвел впечатления на Стаффорда.

— Насколько я помню, мы договорились, что вы получите остальную часть оплаты, когда я буду удовлетворен выполнением дела.

Вдев ногу в стремя, он поманил пальцем Манди.

— Внучка.

Манди знала, что отказ только обернется против нее самой. Если она попытается не подчиниться, он заставит ее силой, возможно, причинив боль. Одна ранка на спине от кинжала уже есть. С удрученным видом она подошла к лошади и позволила Стаффорду усадить себя позади него.

— Ни к чему привязывать мои запястья к седлу, — сказала она тихо. — Я больше не буду пробовать бежать.

Стаффорд поколебался, затем отпустил конец веревки, который собрался привязать к луке.

— Полагаю, что вы не пробежите и пяти ярдов, если попытаетесь, — допустил он неохотно, а затем посмотрел на ле Буше. — Можно верить, что он мертв?

Рыцарь пожал плечами.

— Я не стал ждать и слушать, бьется ли еще сердце в его груди, но да, он мертв.

— Вы уверены?

— Силы Господни, да он рухнул под ударами моей цепи, он и еще один воин, и оказался под грудой тел. Конечно, он мертв! Если вы желали получить голову на блюде или сердце как доказательство, надо было предупредить.