Победитель крыс

Он подпрыгнул, ухватился рукой за железяку перил, повис на руках, затем подтянул ногу, согнув ее в колене, почти до уровня головы, уперся стопой в болтающуюся скобу и вдруг резко распрямился, отпустив на секунду руки, но тут же снова ухватившись за перила выше, в той части лестницы, где она была цела. И еще через мгновенье стоял уже на ступеньках. Борис попытался повторить, но, если б не помощь Саши, он бы, конечно, рухнул. Он уже и падал, все откидываясь и откидываясь назад, бесконечно откидываясь назад, казалось, что человек не может так долго откидываться назад, да так плавно и неотвратимо, хотя и ужасно медленно, и он даже мог долго смотреть на себя со стороны, как это он долго падает и как сейчас шмякнется головой, затылком или темечком о каменные плиты площадки, но тут Саша, глубоко нагнувшись, твердо ухватил его за рукав пыльника, чуть не вытряхнув Бориса из него, однако не вытряхнул, а вздернул на ступеньки, поставив рядом с собой и придержав за плечи.

— Спасибо, — сказал Борис. — Ты ловок, прямо, как кот, — добавил он и удивился, что произнес такую фразу, вовсе не чувствуя себя запыхавшимся от такого сумасшедшего бега.

— Ну до Кота мне далеко, — ответил Саша. — Особенно до Настоящего, — он посмотрел на Бориса пьяновато-многозначительным и глубокомысленным взглядом. Пьяный дух так и не выветрился из него, несмотря на отчаянный бег по лестницам, но держался при этом Саша все равно с куртуазно-рыцарской вежливостью и твердостью. — Бежим. Еще немного осталось, — сказал он.

Они снова побежали. «Как странно, — подумал Борис, — уже столько бегу, а ни капельки не устал, не вспотел даже. А если б все было на 'самом деле, то пот так и лил бы». Но не успел он подумать об этом, как почувствовал, что лучше бы ему об этом не думать, он вдруг сразу начал уставать и от Саши отставать, дыханье стало прерывистым, жарким, одежда помехой движениям, а ноги так отяжелели, что их приходилось поднимать и с силой посылать вперед как посторонний предмет, да и не слушались они его уже почти. Но вот, заплетаясь от тяжести в ногах и свистя почти недышащими уже легкими, он взобрался следом за Сашей на последнюю лестничную площадку, которая была как бы вынесена над домом, во всяком случае крыши над ними теперь не было, а через них перекатывались волны тумана. Они остановились. Поскольку стен тоже вокруг не было, она напоминала Борису смотровую площадку старинной рыцарской башни. От ее края куда-то в неизвестность тянулись две широких, составленных рядом доски, и без перил.

— Ну, дошли, наконец, — сказал Саша. — Теперь можно и посидеть, немного передохнуть, — он сел, болтая ногами над пропастью.

Борис осторожно опустился рядом на корточки, а потом и сел, потому что усталые мышцы не держали его, но ног вниз не спустил.

— Спасибо, — сказал он, хотя что за история, в какую он втравился, и что за башня, куда его завлек Саша, он и подумать не мог.

— За что «спасибо»? — рассмеялся Саша. — За то, что я тебя Бог знает куда затащил и заставил побегать? — он снова рассмеялся своим похожим на кашель смехом. — Шучу. Хоть что-то и я должен был сделать, наконец. Все равно основное — тебе предстоит.

— Почему мне? У вас что, других Борисов нет? — сам удивляясь своим странным вопросам, спросил Борис.

— А другого у нас и быть не может, — Саша сплюнул далеко в туман. — У нас все в честь царя Александра названы: и мужчины, и женщины, и даже крысы. Мы ведь все — победители. Нашими совместными усилиями и только в их результате, — сказал он противным голосом, кого-то передразнивая, — были ниспровергнуты и побеждены наши общие враги, именуемые в просторечии домашними котами и кошками, а по научному «фелис катус». Ты, небось, и представить не мог, что такое бывает… — он повернулся, хлопнул Бориса по плечу, да так и оставил руку у него на плече, выжидающе, с пьяной, настойчивостью вопросительностью заглядывая ему в глаза.

— Но почему я? — снова повторил Борис, испытывая неловкость от лежащей на плече руки, словно этот жест его обязывая к каким-то поступкам, обязывал помочь. — Почему я? Да и что я должен, точнее сказать, могу для вас сделать?