Точные причины гигантизма каменноугольных насекомых трудно указать. Ставили это в связь с климатом, но к таким чисто «физическим» объяснениям в сложных биологических эволюционных явлениях надо относиться осторожно. Мне кажется, вероятнее всего предположить, что насекомые дали тогда гигантские формы, не встречая еще соперников в воздухе (гигантизм всегда появляется на свободном месте, в результате конкуренции и отбора главным образом внутри группы). Столкнувшись впоследствии с такой конкуренцией (птерозавры, затем птицы), гиганты погибли, ибо насекомые не могли бороться за свое место путем прямого спора силой и величиной с позвоночными. Насекомые нашли другой, свой собственный путь к высшему расцвету: малая величина, заполнение мелких «дыр» («ниш», как выражается современная экология) в мире и развитие в высшей степени способности к быстрому размножению, к чудовищному повышению численности.
В этой главе совсем нет вымыслов, кроме двух следующих: l) хиротериям я приписал питание падалью и навозом. Проверить это нельзя. Но мы знаем, что пресмыкающиеся (как и всякая другая господствующая группа, у которой конкуренция идет главным образом внутри себя, а не с другими группами) дали ветви, захватившие вое основные «ниши» биосферы. Несомненно, была и ветвь «копрофагов» (пожирателей навоза), как есть такая ветвь и во всех сильно ветвящихся господствующих группах. С этим ветвлением во все стороны господствующей на свободном месте группы (принцип «адаптивной радиации» Осборна) мы будем не раз встречаться и в дальнейшем. Конечно есть произвол в том, что именно хиротериев я сделал копрофагами (воспользовавшись тем, что о них ничего неизвестно). Во всяком случае несомненно неверно мнение некоторых, видящих в хиротериях предков млекопитающих и чуть ли не специально обезьян. Хиротерии — высокоразвитые, типичные специализированные крупные пресмыкающиеся. Отделение ветви млекопитающих (как всегда отделение новой ветви) произошло, наоборот, от самых примитивных, неспециализированных, мелких пресмыкающихся. 2) В собственно золенгофенских отложениях нет пластов асфальтовых озер (это отложения мелких сменявшихся сушей солоноватоводных лагун, как сказано в тексте), но отложения асфальтовых озер и их роль в массовой гибели животных хорошо известны из других напластований (например, в знаменитой триасовой костеносной брекчии). Вольность невелика, предположить по соседству с Золентофеном асфальтовое озеро.
В тексте я использовал наиболее вероятное объяснение самого загадочного события палеонтологии — внезапной гибели мира мезозойских пресмыкающихся.
Любопытный свет на это бросает наблюдение Абеля. Абель нашел пещеру, где лежали кости многих поколений пещерных медведей. Это было «кладбище», куда медведи приходили умирать. Они гибли от старости. Следов серьезной борьбы, каких-либо тяжелых повреждений в предыдущей жизни на костях нельзя было усмотреть. Видимо, страшные пещерные медведи не знали соперников — естественный отбор для ник был как бы выключен. И вот самые нижние, древние слои были заполнены костями безукоризненно здоровых животных, хищников, мускулами и когтями завоевавших место в мире. Но чем выше, тем чаще попадались искривленные, слабые, рахитичные кости, изъеденные дефектами и болезнями. Даже большой медведь не боялся врага и доживал до старости, распространяя все шире болезненные зачатки в своем потомстве. И так как очищающей силы — естественного отбора — не существовало, то в конце концов все племя пещерных медведей оказалось носителем многообразных задатков дефектности. Когда, вместе с ледниковой революцией, естественный отбор снова предъявил к ним жесточайшие требования, они больше не могли справиться с ними и вымерли.
Очень может быть, что подобным же образом обстояло дело и с пресмыкающимися мезозоя.
Это, кстати, позволяет нам по достоинству оценить мистическо-буржуазные теории о том, что вид вымирает потому, что «исполнились его сроки», что, подобно отдельной особи, вид переходит от юности к застою зрелости и затем к упадку старости. Как видим, дело вовсе не в этом. Вообще говоря, если бы эти теории были правильны, то на земле давно бы не было ни одного организма: ведь все они, ныне живущие, потомки каких-то других, с родословной, доходящей до самой седой древности. Выходит, закон «старения» действует не всегда.