Победитель планеты (двенадцать разрезов времени)

Часто говорят о том, что жизнь мельчает, что предки были сильнее, крупнее потомков. Как видим, все это вовсе неправильно. Крупные формы — обычно специализированный продукт позднейшего развития группы. При смене фауны они вымирают без потомков. Новые ветви, те, кто их сменяет, отделились давно не от них, а от их еще неспециализированных, мелких предков и обычно долгое время выжидали, оставаясь незаметными, пока гиганты освободят место. Затем на свободном месте начинается быстрая эволюция новой ветви, приводящая, с одной стороны, к увеличению размеров (к появлению новых гигантов) в некоторых рядах новой ветви, а с другой — к уменьшению размеров в других рядах этой ветви, которые не могут прямо конкурировать с первыми силой и величиной и должны искать свой собственный путь к расцвету, занимая оставшиеся свободными между ногами гигантов мелкие ниши. Мы уже на каждом шагу сталкивались с этим двойственным явлением. Таким образом эволюция не знает ни закона увеличения тела, ни уменьшения тела, вернее — она включает оба эти закона. Эволюция есть сложный диалектический процесс, где увеличение размера у одних неизменно связано, идет рука об руку с уменьшением его у других. Общая прогрессивная эволюция совершается не по прямой линии, а скорее уступами, серией все более и более высоких взлетов.

Не всегда новая ветвь обязана ждать вымирания прежней и не всегда старая ветвь — родоначальник — обязана вымереть. Многоклеточные несомненно произошли от одноклеточных простейших. Но простейшие не вымерли и, оставаясь одноклеточными, достигли своей собственной высочайшей степени совершенства, позволившей им стать одной из наиболее значительных и в высшей степени важных групп на Земле. Простейшие и многоклеточные заняли разные «ниши», их эволюция пошла каждая своими путями.

Из этого мы видим, что нельзя понятие биологического совершенства измерять человеческим аршином. Единственная биологическая мерка совершенства — степень процветания группы, захвата ею биосферы, распространения в ней. С биологической точки зрения бессмысленно спрашивать, кто совершеннее — млекопитающее или цветковое растение.

В этой книге, в начале которой поставлены слова Энгельса о порождении материей мыслящих существ, особенное внимание обращено на ту ветвь, у которой развитие сознания стало средством достижения совершенства, т. е. на ветвь позвоночных, в особенности млекопитающих. Из сказанного ясно, что это не надо понимать так, что все остальные группы живых существ «ниже» млекопитающих, — просто они в меньшей мере являются «героями» этой книги.

Тут можно сказать другое.

Мы видели, что среди многих групп животных появлялись свои способы разрешения задачи полета. Но только способы птиц и насекомых оказались лучшими.

Сравнивая различные способы достижения совершенства (мельчайший размер и чудовищная размножаемость у простейших, хлорофилл, способность заселять все виды почв у растений, захват разными ветвями всяких мест обитания, мелкий размер, инстинкты, огромная численность у насекомых, жабры и наиболее совершенное приспособление к воде у рыб, изумительное приспособление к воздуху у птиц), мы имеем право констатировать, что не все эти способы равноценны и что разум человека есть более удачное приспособление (и в биологическом смысле!), чем вое остальные. Это так потому, что это приспособление наиболее гибкое, наиболее универсальное, — человек, оставаясь человеком, а не ветвясь на всегда ограниченные ветви, не дробясь на различные виды, умеет освоить любое местообитание, любую пищу, вытесняя и подчиняя себе, переделывая вое их население.

В этом смысле мы имеем несомненное право — даже с точки зрения чистой биологии — признать большее совершенство человека.

Именно только в человеческом обществе мы выходим из рамок биологических закономерностей и подымаемся на качественно высшую ступень социальных закономерностей. Ни одно сообщество животных не смогло подняться над чистой биологией.

* * *

Эволюция лошадиного ряда, рассмотренная в этой главе, не раз давала повод буржуазным биологам говорить о неправильности дарвинистической точки зрения (отбор среди случайных, ненаправленных изменений), которую они заменяют теориями закономерного, целенаправленного развития. И вот как раз здесь буржуазные теории терпят решительный крах. Прослежено подробно, как совершенная лошадь вырабатывалась постепенным отбором по мере распространения сухих открытых злаковых степей с плотной почвой. В лесах и в местах с влажной почвой, где совсем иные условия отбора (нужен не быстрый бег, а другие приспособления — уменье прочно ступать, другая зубная система для другой пищи), лошадиный ряд, вовсе не подчиняясь «целенаправленным» теориям, давал ответвления, у которых совеем по-иному, в меньшей мере шла редукция пальцев, выработался иной зубной аппарат. Развитие не шло по направлению к лошади, шло в другом направлении, в лесах развивались коротконогие, скорее тапироподобные формы, например гипогиппус вместо гиппариона.